Обычно Джоэль не переживал на эту тему. Его семья состояла из мамы, сестры и его самого. Обычная семья.
Необычным был только их адрес.
Если бы два человека, один из которых не знает Джоэля, начали бы разговор о нём, то выглядело бы это примерно так:
– Вы знаете, что Джоэль…
– Это который Джоэль?
– Да тот, который живёт напротив Заброшенного Дома.
– А-а, тот самый Джоэль…
Он захлопнул тетрадь и увидел, что Ева смотрит на него.
– Интересно, что у тебя получится, – сказала она. – Тебя всегда отличало живое воображение.
У Джоэля мгновенно заполыхали огнём уши и перехватило горло, но ему не пришлось ничего отвечать, потому что в этот момент Калле заорал через открытую дверь:
– Эй, Лундмарк! Заканчивай копаться, и пошли!
Джоэль пробормотал неслышное «до понедельника» в направлении Евы и вылетел вон из класса.
При виде Джоэля Калле улыбнулся:
– А тебе, оказывается, есть что обсудить с женщинами постарше…
– Захлопнись, – бросил Джоэль. Краснота вроде уже начинала сходить, дыхание восстановилось, и втайне он был даже благодарен Калле за то, что тот его спас.
Собственно говоря, они могли и не спешить. Была пятница, погода на улице стояла тёплая, солнечная, как в августе, а это означало, что часов в восемь вечера все подростки Уддвикена от тринадцати до семнадцати лет соберутся на холме перед ратушей. Сейчас часы только-только пробили три, и до вечера заняться было решительно нечем. В этой дыре уж точно.
Уддвикен – одно из тех местечек, где что-то случается раз в сто лет и больше никогда не повторяется. Когда рядом со старой рыбацкой деревушкой начала двадцатого века построили завод по производству рыбных консервов, то у здешнего населения появились работа, деньги и уверенность в будущем.
«Людям всегда будут нужны консервы», – решили местные жители и принялись один за другим брать большие займы на постройку новых зданий и расширение территорий, совсем не думая о том, что из прибрежных вод может исчезнуть рыба, вкусы людей могут измениться, а рыбные консервы начнут импортироваться из мест, где море теплее, а рабочая сила дешевле. Сейчас завод стоял закрытым, и город всем своим видом напоминал дряхлого старика, который с годами усох, но по-прежнему упрямо донашивал свой старый костюм, не замечая, что потёртый пиджак болтается на костлявых плечах, а мешковатые брюки едва держатся на талии.
Все пропорции здесь были неправильными: ворота – слишком широки, дома – слишком велики, а людей, чтобы заселить их, – слишком мало.
С одной стороны, помпезные виллы вдоль тенистых аллей свидетельствовали о благосостоянии местных жителей, но с другой – роскошные фасады были лишь кулисами, за которыми скрывались ветхие лачуги, свалки металлолома на задних дворах и пришедшая в негодность рыбацкая флотилия из старых проржавевших лодок, стоявших в гавани и готовых затонуть в любой момент.
Как раз в гавань-то Джоэль с Калле и направились. Там можно было кидаться камнями в рыбацкие лодки. Бросали по очереди, и выигрывал тот, кто набирал больше очков.
Отскок камня от корпуса судна равнялся одному очку. Если удавалось попасть в проеденную ржавчиной дыру, то это давало пять очков. Встречались и те, кому удавалось попасть камнем в едва намечающееся пятнышко на ржавом борту и пробить в нём новую дыру. За это полагалось десять очков. И сто очков получал тот, чей камень пролетал насквозь через оба борта лодки и, вылетев с другой стороны, оставлял после себя не одну, а целых две новых дырки.
Джоэль никогда не видел, чтобы кому-то удался подобный трюк, но Калле утверждал, что его старшие братья проделывали такое, и не раз, когда были моложе. Пока Джоэль собирал пятиочковые броски, Калле делал ставку не на точность, а на силу, надеясь повторить невозможное. Заканчивалось это всегда тем, что Джоэль выигрывал.
Правда, в тот день они пробыли в гавани совсем недолго – уже на счёте 8–2 в пользу Джоэля ребята бросили игру и снова умчались.
Друзья отправились в центр и принялись бесцельно бродить по главной улице, которая пересекала четыре квартала и соединяла ратушу со школой. Ратуша принадлежала к новым постройкам, а школа оставалась тут ещё со старых времён. Ратуша была типичной современной дешёвкой, широкой и приземистой, в то время как школа выглядела будто настоящий старый массивный замок, который возвышался над этим городком и, казалось, врос в него навеки. Между ратушей и школой располагался ряд мало-помалу закрывающихся магазинов и магазинчиков. Конкуренцию с супермаркетом выдерживала только пиццерия на четвёртом километре шоссе, хотя там уже давно никто ничего не ел. Нет, заказать пиццу, конечно, всё ещё было можно, но тогда пришлось бы ждать как минимум полчаса, пока только духовку разогреют. Целью хозяев пиццерии стало не насытить желудки своих клиентов, а влить в них побольше пива, после которого посетителям оставалось только ползать по полу, соревнуясь с ковровым покрытием, кто из них больше провонял сигаретным дымом и жвачкой с ментолом.