— У тебя появились новые друзья, ведь так?
— Что ты имеешь ввиду? — отвела она глаза в сторону. — К тебе я отношусь по-прежнему. Ничего не поменялось, — и продолжила, нервно теребя ремень сумочки:
— Я вообще не понимаю, что у нас за разговор такой? Ты какой-то равнодушный, вообще тебя не узнаю — не обнимешь, не поцелуешь… Разлюбил, что ли? Может, другую себе нашёл?.. Скажи!
Меня огорошил этот прямой Ленкин вопрос, но, поразмыслив, решил, что момент вполне подходящий выложить всё сразу. Да и смысл затягивать, переливая с пустого в порожнее? Рассудив таким образом, я не стал увиливать:
— Прости, Лен, у меня действительно… появился человек. И он мне очень дорог… так вышло.
Минутную напряжённую паузу прервал Ленкин дрогнувший голос:
— Вот, значит, как! А я-то, дура, летела к тебе, с родителями переругалась… ждала тебя тут, как… как последняя идиотка! Ну ты и…
Она, не договорив, вскочила, почти бегом удаляясь по аллее, но вдруг резко развернувшись, крикнула:
— Нет! Не уйду, пока не услышу, кто эта стерва!
Быстро вернувшись назад, села, вцепившись в мою руку, сверкая из-под густо накрашенных кукольных ресниц яростным взглядом.
— Где ты её нашёл? Это ты с ней ездил? Говори! Я имею право знать!
Я откинулся на спинку сиденья и сказал спокойно, выделяя каждое слово:
— Я ездил с Пашкой.
— Не верю! — истерично вскрикнула Лена, вскинув голову и встряхнув атласной копной волос.
— Ты же сама утром видела.
Ленка напряжённо всматривалась в моё лицо, вот-вот собираясь расплакаться, а мне тоже вдруг стало грустно от того, что и без того тягостное расставание с ещё недавно любимой девушкой скатывается в какой-то истеричный фарс.
— Лен, у нас тут какая-то семейная сцена получается. Не находишь? Ну, какое это имеет значение, с кем я ездил? Получилось так, как получилось — я виноват. Прости!
— Прости?
Ленка сощурила свои рысьи глаза, став похожей на дикую кошку. И ещё чем-то на своего отца: у него был такой же взгляд опасного хищника.
— И это всё?! Нашёл себе там кого-то, а меня вот так просто можно выкинуть одним «прости»?! Как мусор?! А ничего, что мы уже спали, Тимур? Я никогда бы этого не сделала, если бы знала, что ты можешь вот так со мной поступить! Понимаешь ты это или нет?
— Лен…
Но она снова меня перебила, молниеносно поменяв выражение лица с хищного на нервно-весёлое:
— Слушай, вот я дура! Поверила! Ты же не всерьёз? — она громко рассмеялась. — Ну конечно! Решил меня проверить, да? Или, может, приревновал… к Стасу? Да я же тебе говорю, что он полный придурок! — и, прижавшись ко мне, обняла за плечи. — Тём, перестань меня пугать! Пошутили и хватит! Идём к тебе, я начала мёрзнуть.
Ленка резво подскочила со скамейки и потянула меня за руку.
— Пошли?
Я тоже встал, взял её за плечи, и, повернув к себе, глядя в глаза твёрдо отчеканил:
— Лена! Это была не шутка! Я сказал тебе правду — у меня есть другой человек. И я… люблю его!
«Я это правда щас сказал? Про Пашку?!»
Ленка резко вывернулась из моей хватки, встряхнув при этом копной атласных волос, как веером, и зло сверкнув на меня прищуренным взглядом, выпалила на одном дыхании:
— Фигня это всё — эта твоя любовь! Мы с тобой столько лет дружим, и ты ни разу ни на кого больше не взглянул. Просто меня долго не было, вот тебя и потянуло… на подвиги. У меня отец всю жизнь ходит налево, и ничего, живут. Никто про развод даже речь не заводит. Думаешь, я не понимаю про вас, мужиков? Все вы одинаковые. И возраст тут ни при чём! Природа у вас такая — трахать всё, что шевелится. Что, не права?
— Ты сейчас говоришь глупости, если не сказать больше. У меня всё серьёзно. Мне очень жаль, что всё так вышло, но так случилось — мы расстаёмся, Лен. Ещё раз прости! Я не знаю, что ещё сказать. Пойдём, я тебя провожу. Ты замёрзла.
Мы молча вышли из парка, и Ленка остановилась.
— Дальше я сама, не нужно меня провожать. Завтра вернусь в Краснодар. Хотела бы пожелать тебе всего хорошего, но не могу.
Она слегка потупилась, потом подняла на меня ядовито-презрительный взгляд и сказала с кривой усмешкой:
— Не хотела тебе говорить, но теперь скажу. Ты в курсе, что твой Паша — гей?
Если бы на нас сейчас обрушилась арка, под которой мы стояли, я был бы не так потрясён.
Горло сдавил спазм, и я еле смог произнести:
— С… чего ты взяла?
— Ну, это только ты такой дурачок, что ничего вокруг себя не замечаешь, а я давно уже это «взяла». И, к тому же, он к тебе неровно дышит, — она нервно рассмеялась, — в любви тебе ещё не признался?
— Прекрати!
— Ой, какие мы нежные! — улыбка исчезла, и глаза опять превратились в две холодные льдинки. — Я вообще тебя никогда не понимала, чего ты возишься с этим недоношенным! Он же форменное чмо, да ещё и пидор. Или… может, он и тебя уже в своё голубое болото перетянул, а? Куличок этот! Вы же с ним не расстаётесь: «Мы с Тамарой ходим парой, санитары мы с Тамарой!» на букву пэ…
Её лицо исказила злобная гримаса, стерев всю красоту. Губы кривились и нервно подрагивали, глаза полыхали ненавистью — я такой её никогда не видел.
Нет, женщинам определённо нельзя злиться, они становятся похожи на фурий или… Ну, в общем, злых, мстительных ведьм из детских сказок. А ещё она напомнила мне своего отца: мимика была та же. Меня уже отпустило. Зла на неё почему-то не было, просто больно было видеть Ленку в таком состоянии, до которого я её довёл. И ещё в душе звенела струна тревоги за Пашку. Да что там — за нас с Пашкой. Я подумал, что Ленка, скорей всего, захочет мне отомстить. Каким образом? Через Пашку? Это меня очень сильно тревожило.
То, что она болтушка, я уже сегодня понял. Как раньше не замечал? Наверное, когда любишь, не замечаешь. Говорят же, что любовь делает человека слепым и глухим. Вот и я, наверное, таким был. Видел только хорошее, и тем досаднее было разочарование. А сегодня, так вообще, узнал много нового и интересного. Невольно хмыкнул, вспомнив про челябинского «абсолютного кретина» Стаса. И всё-таки я попытался её успокоить:
— Лен, я тебя всегда знал как хорошего человека, нормальную девчонку… И ты такой и осталась, просто сейчас расстроена и говоришь глупости. Зачем трогать Пашку, если виноват я? Успокойся и идём, я тебя всё-таки провожу.
Я взял её за локоть, но она отдёрнула руку и отскочила.
— Не трогай меня! Даже не прикасайся! Никогда тебе не прощу! — раздельно с нажимом произнесла она последнюю фразу и, развернувшись, быстрым шагом пошла в свою сторону.
Я ещё постоял, глядя вслед уходящей моей первой любви, и потюхал в сторону Пашкиного дома, мысленно прокручивая наш с Ленкой разговор и чувствуя облегчение, хоть и с неприятной примесью досады. Это было первое расставание в моей жизни. Первое — больное и горькое. И мне очень хотелось, чтобы оно было и последним.
***
Пашка сидел во дворе за доминошным столом.
— Привет. Комары ещё не съели? — спросил, подходя и усаживаясь рядом. Комарья и правда к вечеру налетело достаточно.
— У меня брызгалка от комаров. Пока не лезут, — хмуро ответил Пашка, глядя в сторону.
— Пошли ко мне, поедим и… поговорить надо.
Друг, всё ещё хмурясь, глянул на меня исподлобья, достал сотовый, нажав на кнопку вызова:
— Мам, не теряй меня, я у Тимура буду. Ага… Ладно…
Сунув телефон в кармашек рубашки, посмотрел в мою сторону, забирая со стола баллончик с репеллентом:
— Пошли, герой-любовник.
Я, ухмыльнувшись, отвесил ему лёгкий подзатыльник, за что получил острым, как пика, локтем в бок.
Мир вокруг начал восстанавливать утерянные краски.
Комментарий к Глава 18. Расставание
* Алексей Глызин ТО ЛИ ВОЛЯ, ТО ЛИ НЕВОЛЯ
========== Глава 19. Тигр ==========
Тимур
— Паш, ты какого мобильник отключил? Чё за психи?
Мы уже зашли домой, и Пашка, наклонившись, расшнуровывал свои новые фирменные кроссовки, которые мы вместе купили ещё до поездки в Сосновый. Купили одинаковые, только у него белые с красными полосками, а у меня — с синими.