Глава VIII
- Сколько нужно здесь нарисовать домиков? - медсестра добро улыбнулась, ожидая ответа.
Фрэнк посмотрел на лист, лежащий перед ним, и понял, что не может сосредоточиться на задании. На чуть голубоватой бумаге, неотвратимо напоминающей ему о холодном осеннем утре, были нарисованы фигурки, которые следовало посчитать и дописать, или стереть в соответствии с заданием. Фигурки были глупыми. Это было издевательство, проверка. - Фрэнки? - медсестра ласково погладила его по руке, но он брезгливым движением отбросил ее ладонь. Казалось, что вместо кожи у нее влажный опавший лист, еще не успевший замерзнуть в предзимних ночах. Он сдержал порыв поморщиться и отвернулся, всем своим видом выражая нежелание выполнять задание. В паре метров от него Хлоя что-то карябала на своем листе. Она тоже знает этот хитрый секрет, она тоже противится их мертвой системе. Она хоть и является куклой, но не желает становиться марионеткой. - Эх, Фрэнки, а мне казалось, что дело идет на поправку, - медсестра покачала головой. Ее брови жалостливо сошлись, и весь вид выражал смиренное разочарование.
Он недоуменно моргнул, пытаясь понять, лжет она или действительно испытывает такие чувства. Внутренний голос почему-то молчал, окончательно затихнув под ее взглядом. На поправку? То есть, его план почти удался, и его почти выпустили? Ему не нужен был подкоп? Ему не нужна была Хлоя? Фрэнк тихо охнул, и резкая боль в висках заставила его выронить ручку. Пластмассовый цилиндр покатился к краю, поблескивая под светом ламп. Парень заворожено смотрел на него, не в силах пошевельнуться от тяжести нахлынувших мыслей и чувства горечи. Будь он чуть более настойчив – и ему не пришлось бы испытывать это странное чувство, привязывающее его к Хлое всё сильнее с каждым днём. Но ведь любой сорняк можно вырвать, даже из сердца. Правда? ***
Фрэнк послушно выпил назначенные лекарства, отодвигая вглубь мозга мысли о том, что это всего лишь средства управления им. Затем покорно надел пальто, безропотно позволяя взять себя под руку и вывести в сад. Запахи увязающих розовых кустов приносили в антураж больницы странные грустно-сладкие нотки. Держаться, думать о хорошем, не оглядываться в сторону заднего двора и не слушать крики мертвых из-под земли. Его план сработает, и Хлоя здесь не нужна. Медсестра привычно оставила его возле входа, направившись к больному, который отказывался спускаться по лестнице и пытался перепрыгнуть через перила. Фрэнк еще какое-то время наблюдал за ним, правда, без особого интереса, затем направился в сторону сада, предусмотрительно выбрав солнечную сторону, никогда Хлоей не посещаемую. Ему не нравилось собственное настроение и эта странная романтичность, которая вгрызалась в мозг и кости, превращаясь в гарроту и утаскивая мысли к изможденной девчонке. Иррациональность всегда была наказуема, это он уже точно усвоил, поэтому решение больше не видеться с Хлоей не было спонтанным или легким, но отличалось непоколебимостью. Он ведь мужчина, он сможет, это будет проверкой его сил. Проверкой. Тестом. Заданием. Выдержать, спастись, удержаться от попыток броситься на ее поиски.
Глава IX
Фрэнк без особого энтузиазма ковырялся в своей тарелке, разгребая толстые макароны, покрытые красным соусом. Рядом мирно шумели больные, расслабленные теплым полуднем и мягко шуршащими деревьями. Вчера прошел мелкий дождик, наполнивший сад еще большим благоуханием и прибивший начавшую было подниматься пыль. Прогулку отменили, но сейчас это было последним, что могло его взволновать. Хлои не было вчера в комнате отдыха, ее не было на совместном тесте, она не вышла завтракать и обедать. Может, она себя выдала? А может, уже сбежала? Он устало зевнул. Выспаться не удалось, потому что под стук капель на него накатила странная апатия и мертвенная усталость, такая, что глаза не хотели закрываться, словно веки заржавели. Он вдоль и поперек изучил свою комнату, не в силах пошевелиться и уснуть, или встать и выглянуть в окно.