Его отец заключал бесчисленные договоры, позволяя разным правителям управлять своими землями. Так поступали все короли и королевы. Но ни один трон не был по-настоящему защищён.
Дэш не жалел о том, что сделал, чтобы восстановить закон и порядок. И никогда не пожалеет.
Он установил ранее не ведомый порядок. Мир.
Если за это его считали злодеем... что ж, он мог бы этим титулом насладиться.
— Скажи мне вот что, принцесса. Когда ты покинула своё островное королевство, пересекла границу и расставила ловушку на моей земле… ты боялась?
Танис нахмурилась.
— Чего?
— Ты услышала вопрос. Несмотря на то, что единороги и драконы враждуют уже много поколений, когда ты попала в Ликордию, ты боялась, что тебя поймают?
— Ну... нет.
— И как ты думала, что с тобой сделают, если тебя обнаружат?
Танис не понимала, почему он зацепился за эту тему.
— Ничего.
— Вот именно. Никто бы не стал тебя преследовать только за то, что ты оказалась на наших землях. Тем более убивать. А теперь представь, что было бы двадцать лет назад, если бы тебя поймали в Ликордии.
— Меня бы убили, — без колебаний ответила она.
Без вариантов. Её бы растерзали. Жестоко. А потом отправили останки отцу, по частям. И никто не понёс бы за это наказания.
— Теперь, после десятилетия мира, кто-то убивает моих и твоих сородичей во сне. Я хочу знать, кто.
Танис замолчала, вспоминая, что он спросил у неё при их первой встрече.
— Так вот почему ты тогда спрашивал меня, почему я не сожгла деревню дотла?
Он кивнул.
— Ты хотела добиться справедливости за убийство брата. Я должен был убедиться, что ты добилась именно этого.
Для монстра Дэш казался удивительно здравомыслящим. Но её беспокоило другое.
— А если бы я действительно сожгла деревню?
— Думаю, ты знаешь, что бы я с тобой сделал.
Он убил бы её. Без сомнений, без сожалений.
Танис сглотнула, когда к ней вернулся страх. Он не испытывал угрызений совести за все жизни, которые отнял.
— Как ты спишь по ночам?
— Положив голову на подушку.
Это совсем не успокаивало. Как и его холодный, пронзительный взгляд. Его красота делала эту жестокость ещё более пугающей.
«Убей его».
Она должна это сделать. Ради всех королевств. Никто и никогда не мог подобраться к нему так близко. В голове снова и снова звучали слова отца и дяди:
— Кто-то должен остановить этого психопата. У него повсюду шпионы и ассасины. За любое нарушение закона он отнимает жизнь. Если бы только мы могли внедрить нашего шпиона в его замок парнокопытного и положить конец его правлению.
Но каждая попытка заканчивалась провалом. Любой, кто осмеливался поднять на него руку, погибал.
Законы Верховного Короля были жестоки, и он не делал исключений. Виновные не просто умирали — их казнили так, чтобы это стало примером для других: «Подчиняйтесь мне или умрите, умоляя о пощаде, которой не будет».
Конечно, Танис собиралась поступить так же с убийцей брата, но это было другое. Личное.
Его это не касается.
Она слышала истории. Говорили, что Дэш убивал людей за кражу хлеба, которым несчастные пытались накормить свои голодающие семьи. Это было непростительно. Бессердечно.
— Почему ты меня не убьёшь? — спросила она.
— Я верю в справедливость, Дракончик. — Он остановился посреди улицы и кивнул в сторону играющих неподалёку детей. — Видишь их?
— Да.
— Когда я унаследовал корону отца, матери прятали своих детей в домах. Они боялись выпускать их даже на минуту, зная, что с ними может что-то случиться. Мужчины скрывали своих дочерей и жён по тем же причинам. Невинных похищали и продавали для жестоких игр, рабства, борделей. Я постоянно ругался с сестрой, тревожась за её безопасность, и она ненавидела меня за это.
Танис сглотнула, вспоминая их с отцом ссоры.
Хуже того — она сама была одной из тех невинных, которых похитили.
— Я сделал то, что должен был, чтобы моё королевство стало безопасным. Для неё. Для всех других детей, которые заслуживают расти без страха. А когда Ликордия стала безопасной, я сделал всё, чтобы и другие королевства могли спать спокойно. Я — чудовище, которого все боятся, и я останусь им до самой смерти. Потому что, пока я здесь, эти дети будут играть на улицах и не узнают, что такое настоящее зло. Я не собираюсь извиняться за это. Если весь мир будет меня ненавидеть — мне всё равно. Пусть лучше они боятся одного монстра в далёком дворце, чем тысяч чудовищ, прячущихся в каждом тёмном переулке, готовых причинить боль. Или, что ещё хуже, монстров, врывающихся в их дома, когда они засыпают.