Танис передёрнуло. В его голосе прозвучала искренняя, неподдельная убеждённость.
Почему он стал таким? Он тоже когда-то пострадал?
Он говорил с той же непреклонной яростью, что и она. Безутешной, всепоглощающей. Такой, что даже Танис сама боялась её, ведь она никогда не угасала. Даже если удавалось загнать её глубже, она всегда была рядом, готовая выплеснуться в самый неподходящий момент.
Если Дэш пережил то же, что и она… Тогда всё это имело смысл. Тогда его одержимость порядком и контролем казалась бы оправданной.
Она понимала его слишком хорошо.
Но у неё не было его силы, чтобы справиться со всем.
А если её подозрения верны, то это делает его ещё более опасным. Потому что такая ярость — вечна.
Дэш резко развернулся и пошёл дальше, не говоря ни слова.
— Куда мы идём, Зверь? — спросила Танис.
— Мне нужно убить человека. И тебе тоже.
— Ты про импа?
— Импа, мужика, вредителя. Какая разница? — фыркнул Дэш.
Для него — может быть. Для неё — нет.
— Имп украл у тебя волшебную палочку?
— Что?
Ей пришлось прибавить шаг, чтобы поспеть за ним.
— Золотая палочка, о которой ты спрашивал. Именно за ней ты шёл, когда я тебя пленила?
Дэш замедлил шаг, осознавая, что проговорился.
За последние три дня он почти не говорил с дракайной. В основном болтала Халла — в этом ей не было равных. И Танис охотно ей подыгрывала.
Проклятье.
Он не привык обсуждать личное. Слишком опасно.
«Никогда никому не показывай свои слабости. Не позволяй узнать, что причиняет тебе боль».
Как он мог забыть об этом?
Дэш быстро сменил тему:
— Ты не пленила меня.
— Ты угодил в мои сети.
— Лишь формально.
— Ты шлёпнулся на задницу, Зверь. Я видела.
Он тихо зарычал.
Почему он терпит её непокорность? Даже Халла не осмелилась бы на такое.
Рената — да. Она бы не просто осмелилась, но и посмеялась бы над ним.
Но сестра была исключением. У неё были стальные нервы, закалённые осознанием, что когда дело касается его, ей может сойти с рук даже убийство. Потому что она покорила его сердце в тот самый день, когда родилась.
Перед глазами всплыл образ: смеющаяся Рената дёргает его за волосы.
Никто другой никогда не любил его.
Никто не принимал его без осуждения.
Уж точно не родители. Они дали ему понять, что он — сплошное разочарование.
И он подвёл сестру.
Он никогда не ненавидел себя так, как сейчас.
Он сделал всё, чтобы этот мир стал безопасным для Ренаты. И этого оказалось недостаточно.
— Ты никчёмный, мальчик! Им следовало перерезать тебе горло, когда ты родился, а не пуповину!
В конечном итоге отец был прав. Им действительно следовало задушить его пуповиной — и избавить всех от страданий. Он не стоил потраченных на его воспитание затрат.
Или проблем.
С тяжёлым вздохом Дэш посмотрел на дракайну:
— У тебя цель в жизни — мучить меня?
— Не только. Это просто приятный бонус.
— Прекрасно, — проворчал он и направился к городским воротам.
Она пошла следом.
— Ты не ответил на мой вопрос, Зверь.
— Потому что не хочу.
— А я хочу знать. Ты искал все ингредиенты, чтобы уничтожить их, прежде чем кто-то воспользуется заклинанием против тебя? Ты сначала спросил только о палочке. Ты знал об остальном? Или палочка — единственное, что ты искал?
— О, милостивые боги…
— Если бы ты превратил меня обратно в дракона, мы добрались бы туда быстрее. Я могла бы летать.
— В Индэре все такие болтливые?
Она удивлённо моргнула.
— Вот слово, которое я не слышала давно. Болтливый. Забавно звучит, правда? Болтливый.
— Ты решила довести меня до безумия? Или просто разозлить?
Танис замолчала, поняв, что он начинает раздражаться, а это не входило в её планы. Она хотела узнать ответ на свой вопрос.
— Нет, определённо, я не хочу расстраивать наводящего ужас мужчину. Просто я снова забыла, кто ты такой, и очень хотела узнать о волшебной палочке. Теперь я заткнусь.
Дэш остановился, когда она поджала губы, сдерживая поток слов. И только тогда он полностью осознал, почему терпит её дерзость.
Все последние три дня она не знала, кто он такой.
Для неё он был случайным единорогом. Да, она отдала ему свою свободу, но не знала, что он — бич их земель.
Всю свою жизнь Дэш был либо наследным принцем, либо Верховным Королём.
Окружающие либо ненавидели его, либо лизали ему зад.