Гермиона чувствовала то же, что и Гарри, видела, что Гарри запутался, и решила его выручить, все-таки это были ее родители, ей и следовало с ними говорить. Поздно вечером в Сочельник, вместо того чтобы сразу тихонько проскользнуть к Гарри, как они и договаривались, Гермиона робко вошла в гостиную, где ее стареющие родители сидели перед камином на диване.
На самом деле родители Гермионы, конечно, замечали многое из того, что происходило в год перед отъездом в Хогвартс, да и до этого не раз думали о том, что их дочку связывает с Гарри не братская любовь, — да думали уже они и о том, что связавшие судьбы детей любовь и магия связали судьбу всей их семьи с отгремевшей в волшебном мире войной и с тем темным магом, от чьей руки погибли родители Гарри. Может, Джон Грейнджер с самого начала знал, что, уедь Гарри в Хогвартс один, Джон и его друзья все равно придут Гарри на помощь, если Вольдеморт вернется и жизни Гарри будет грозить опасность, а вот Мэри пришлось об этом подумать тогда, когда Кингсли привез счастливых детей из маггловской школы и рассказал Джону и Мэри, что Гермиона тоже пойдет в Хогвартс.
— Я хотела вас спросить, — нерешительно сказала Гермиона, садясь на пуфик у камина, на котором она любила сидеть и греться или просто смотреть в огонь, только теперь она села к родителям лицом. — Вы очень удивитесь, если мы с Гарри поженимся?
— Если это произойдет лет через семь или восемь, мы обещаем не удивляться, — с улыбкой ответила мама.
— Но если ты скажешь, что вы с Гарри надумали пожениться прямо сейчас, то я все же отвечу, что в вашем волшебном мире очень странные порядки! — весело сказал папа, он любил вести разговоры бодро, без недомолвок и намеков.
— Нет, мы, конечно, подождем, пока не окончим школу… — выговорила Гермиона так, словно выскочить замуж в восемнадцать, сразу после школы, было верхом благоразумия. — Но просто… вот именно сейчас…
— Вы хотите обручиться? — предположила мама, ей волшебный мир казался очень консервативным, словно мир романов Джейн Остин. — Вам это для чего-то нужно?
— Вы не могли бы считать, что мы уже обручены? — предложила Гермиона и чуть не рассмешила папу, сама Гермиона в этот момент думала о том, как же ей повезло, что тот самый разговор, который мама проводит с подрастающей дочкой, случился больше года назад, совсем спокойно и по другому поводу — случись этот разговор сейчас, Гермиона вряд ли смогла бы его высидеть, потому что повод был бы со всей очевидностью другой, неприличный до дрожи — и, как она все же смогла себе признаться, до сладкой дрожи.
— Мне интереснее, что по этому поводу считает Гарри, — с солдатской прямотой сказал Джон Грейнджер. — Если вы оба считаете, что вы обручены, то так оно и есть.
— Мы, конечно, вас не торопим, — добавила мама. — Помнишь моего младшего брата, дядю Грегори, который уехал в Канаду? Он женился даже раньше, чем я вышла замуж за твоего папу, Грегори было всего двадцать. И пусть даже они с тетей Элли стали встречаться еще в школе, сразу после свадьбы Грегори был немало ошарашен переменами в своей судьбе. Ты же знаешь, дядя Грегори очень ответственный и добропорядочный, так что после того, как слова были сказаны и Грегори осознал, что он теперь семейный человек, что он отныне отвечает за Элли, что им нужно начинать жить своим домом, что у них скоро будут дети, — вот тогда его этим осознанием ненадолго пришибло. Он, конечно, прекрасно справился и у него всегда была и есть замечательная семья — я рассказываю это к тому, что и помолвка, и свадьба значат очень много, и если вы с Гарри действительно решите обручиться по нашему или по вашему обряду, то дай ему потом некоторое время походить в ошарашенном состоянии, он ведь тоже ответственный и положительный юноша, как бы вы оба ни старались убедить нас в обратном вашими приключениями и шалостями.
— Ладно, беги, мы больше тебя смущать не будем, — сказал папа, он встал с дивана, присел перед Гермионой как в детстве и потрепал ее по голове. — Это называется «ты всё нам рассказала».
Эту формулировку Гермиона и позаимствовала у папы, когда добежала до комнаты Гарри и бросилась ему на шею.
— Я родителям все рассказала, — выдохнула Гермиона и снова поцеловала Гарри. — И, если завтра перед завтраком ты меня поцелуешь, никто не удивится.
Сириус приехал прямо на Рождество, с новым орденом и с новой звездочкой на погонах, а на следующий день в первый раз перенес Гарри и Гермиону в Годрикову Лощину. Сириус давно повзрослел, стал спокойнее и проще — на маггловских войнах он тоже терял товарищей, рисковал своей жизнью и убивал врагов, и теперь омрачившая его молодость волшебная война просто была его прошлым, с которым он уже не боялся столкнуться.