Проблема в том, что демон во плоти – это совсем не то, о чём я знала из страшных сказок и не менее страшных фильмов. Наличие живой оболочки делает демона уязвимым и смертным, если знать его имя. Теоретически получалось, что Лерц собой пожертвовал для того, чтобы я спаслась. Практически – он надеялся, что Злата не убьёт его, пока не выпытает у столь ценного пленника посмертное имя Михаила. Он мог в любой момент вернуться в своё истинное обличье со всеми вытекающими отсюда последствиями, но не делал этого, потому что ждал нашего с Наташкой бегства в Явь.
Да, я была клятвой связана со Златой, но пребывание за пределами её магического мирка в момент его разрушения давало мне фору. Всего одно мгновение – достаточно для того, чтобы ведьма погибла, и данная мной клятва утратила силу.
Гаденько так на душе стало… Двое пострадавших из-за меня продолжают где-то страдать, пока я лежу в своей тёплой постельке и пытаюсь как-то это всё осознать.
А Михаил… Он сказал, что не побеспокоил бы меня больше никогда, если бы всё прошло так, как они с Лерцем задумали. Но мой дух сбежал, тело вышвырнули следом, а Наташка в итоге осталась в плену у коварных чародеек.
«Лерц будет держаться столько, сколько позволит его смертная оболочка, но он слабеет и теряет связь с Навью, Айрин. Он находится там слишком долго и вряд ли теперь сможет развоплотиться…»
Странно было осознавать, что демон способен жертвовать собой ради простого смертного. Даже после моего освобождения Лерц продолжал удерживать свою демоническую сущность в истерзанном теле, чтобы я могла спасти подругу. Михаил сказал, что они бы придумали что-нибудь получше и нашли бы способ открыть Ивилирион в Явь, но поспешили, потому что хотели провернуть всё до того, как я совершу отречение от своего дара. Они спасли бы всех, а не только меня. Да, Злата потом создала бы новый мир и снова притащила туда тех, кого растеряла, но на всё это требуется время, и многое можно было бы исправить или изменить.
Всё шиворот-навыворот. Демоны служат Нави, но не во зло людям, а в их защиту. У них есть душа, понятие о дружбе и чести, сострадание. Они принимают поспешные решения и делают ошибки… Михаил обещал никогда мне не лгать, но его правда выглядела уж слишком неправдоподобной.
«Я прошу тебя вернуться и выкупить себя и наших друзей ценой моего имени…» – вот это вообще в голове не укладывалось.
Если он действительно был со мной честен, то у нас нет времени придумывать другое решение. И ждать, когда мой дар станет достаточно сильным, мы тоже не можем. Лерц слабеет, а если он погибнет, Злата избавится от Наташки. И вряд ли она расщедрится на освобождение. Меня выкинули только потому, что знали – я никуда не денусь. Клятва достанет меня, где бы я ни пряталась.
Михаил предлагал единственное быстрое и безопасное для меня и наших друзей решение – сделку. Злата не понимает моей ценности и не знает, что демона нельзя против его воли заставить воплотиться. Она самоуверенная и недальновидная, но… Мне казалось, что демоны постоянно недооценивают её. Она не похожа на безумную. Эта ведьма умная, хитрая, коварная и расчётливая. Может, в далёкой молодости она и была с прибабахом, но семьсот лет – это не хухры-мухры. К тому же, там ещё и умудрённая бессмертием Лада есть.
Он хотел обменять себя на нас троих, но подробности этого плана я даже слушать не стала – хватит уже с меня поспешных решений, от которых только хуже становится. Сколько раз я топала ногой и говорила «Ну всё!» – и что в итоге? Нет, так нельзя. Нужно подумать. Хорошенько подумать, а то снова дров наломаем, а от этого сейчас, между прочим, чья-то жизнь зависит.
Глава 19
Михаил сказал, что… Михаил, Михаил, Михаил… Я зациклилась. Он сказал, он предложил, он хотел, он сделал, он то, он это – сколько можно-то? Долго меня будут пинать, как футбольный мячик, в этом бесконечном матче между чародеями и демонами? Всё, тайм-аут! Я устала. У меня есть своя голова на плечах, в которую я не только ем, но ещё иногда и думать ею способна, если в уши с двух сторон не льются противоречивые сведения. Ведьмы одно говорят, демоны другое… А где-то между ними застряла моя Натусечка, и это – проблема первостепенной важности.