– Ты достался мне в качестве военного трофея. Уверяю тебя, мы – единственная чета янки и конфедерата, которая может похвастаться тем, что их союз был не только благословлен высокими чинами армии Северных Штатов, но и тем, что сии уважаемые джентльмены почтили своим присутствием свадебную церемонию. Как же ты не понимаешь, любимый мой, что с того дня, как тебя, раненого, взяли в плен, у тебя больше нет врагов! Если бы это не противоречило устоявшимся воинским традициям, тебя, несомненно, наградили бы нашей медалью за доблесть. Рискуя собой, ты спас множество жизней, и неизвестно, чьих больше – конфедератов или янки.
– Человек поступает так, как велит ему совесть, – сказал он серьезно. – И, видимо, я поступил правильно, потому что был удостоен более высокой награды – я встретил тебя. И я прошу, Нэнси, не суди меня слишком строго. Скоро я буду в полном порядке.
– Конечно, любимый, – улыбнулась я.
Он встал, легко, словно пушинку, поднял меня, крепко-крепко прижал к себе и поцеловал. И вновь, как в первый раз, я радостно затрепетала в его нежных руках.
– Ложись, Нэнси, я приду через несколько минут, – сказал он. – Ты обязательно должна выспаться, иначе приедешь в Новый Орлеан бледной и с темными кругами под глазами, а это тебе не идет.
Я вернулась в теплую, уютную постель, но заснуть мне не удалось. Лучше бы он все-таки открыл мне, что его так тревожит, подумала я. Впрочем, если он предпочел этого не делать – что ж, у него есть право на свои секреты, и я не должна на них посягать. Я откинулась на подушки и закрыла глаза. В памяти возникали картины прошлого, и мне почудилось, будто я переживаю все это снова, как бывает с человеком, когда, он видит сон, похожий на явь…
Полковник армии Жан Тео Мэртсон ворвался на лошади в заминированное здание. Это огромное сооружение оказалось в самой гуще схватки между соединениями враждующих армий. Тео узнал, что дом, который был уже объят пламенем, может взорваться в любую секунду. Он успел вывести людей, но сам попал под взрыв. Его раны были поистине ужасающи, и, когда он прибыл в наш госпиталь, мало кто верил, что ему посчастливится выжить. Президент Линкольн лично направил лучших полевых хирургов из армии Северных Штатов. Их стараниями Тео удалось вернуть к жизни, но прежде чем он окончательно поправился, прошло немало времени. Я была одной из сестер, ухаживавших за ним в эти трудные месяцы. Тогда и родилась наша любовь.
Закончилась война, и теперь мы ехали в его родовое поместье неподалеку от Нового Орлеана. Увы, ненависть к врагам перебороть непросто – раны, оставленные войной, не скоро заживают, но времени свойственно стирать из памяти самые страшные картины, и мы верили, что нашему счастью в будущем уже ничто не может угрожать. Я улыбнулась, вспоминая нашу свадьбу, – это было нечто невиданное. Тео – в сером мундире, рука об руку со мной – шествовал между двумя рядами офицеров в голубой форме, державших над нашими головами обнаженные шпаги, образовывавшие некое подобие арки. Трудно было вообразить более романтичную церемонию. Все это великолепие придумал главный хирург госпиталя, который к тому же выступал в роли посаженого отца; все это тронуло меня до глубины души – ведь с раннего детства, с тех пор, как мои родители погибли при кораблекрушении, я осталась одна в целом свете…
От приятных воспоминаний я вернулась к дню сегодняшнему. Меня очень волновало, как примет нас семья Тео. Ведь его отец погиб в одном из первых сражений с янки, а последствия войны унесли жизни трех его братьев.
Дома Тео ждали две сестры и дед, который, как я знала со слов мужа, в годы войны взял управление плантацией в свои руки. Работникам не раз пришлось испытать на себе его крутой нрав. Как ни жестока была минувшая война, не многим семьям она принесла столько горя, как семье Тео. И ничего удивительного, думала я, что в своей ненависти к недавним врагам они и для меня не сделают исключения. Предстояло пережить немало горьких минут, прежде чем меня освободят от груза чужих грехов, но я была к этому готова.
Более чем вероятно, что именно мысли о моей предстоящей встрече с родными не давали Тео сомкнуть глаз всю ночь. Как бы то ни было, я тешила себя надеждой: когда они убедятся, что Тео женился на доброй и порядочной молодой леди, это разрушит преграду, возведенную между нами войной, и я стану полноправным членом их семьи.
Легкое покачивание «Королевы реки», скользящей по волнам Миссисипи, постепенно убаюкало меня; уже сквозь дрему я услышала, как вернулся Тео, и заснула подле него спокойным сном…