– Видимо, мне лучше объяснить, в чем дело, – вмешался Тео. – Старик уже много лет пребывает в неизменном мрачном расположении духа. Он обижен на весь свет, и не вы, Мирабел, тому причиной. Война – вот истинный корень всех бед. Она отняла у него сына и трех внуков, в том числе и самого любимого – Эймса. Вы очень похожи на свою сестру Роуз, и мой дед боится, что встреча с вами заставит его погрузиться в воспоминания, глубоко ранящие старческое сердце.
– Иными словами, он не хочет со мной видеться и предпочел бы, чтобы я как можно скорее оставила его дом, – спокойно подытожила Мирабел.
– Ну, зачем же так? – возразил Тео. – Все, кто сидит за этим столом, рады видеть вас здесь. Жаль только, что нам не удается помочь вам в успешном осуществлении цели путешествия. И все же – оставайтесь с нами как можно дольше.
– Но до тех пор, пока я не покину стены этого дома, старый Мэртсон не выйдет из своей кельи, не так ли? – спросила Мирабел.
– Боюсь, что вы правы, – признал Тео, покраснев.
– В таком случае я постараюсь, чтобы мои поиски заняли как можно меньше времени, и, как только они закончатся – успехом или неудачей, – я немедленно уеду.
– Ради Бога, извините, – пробурчал Тео.
– Мне очень жаль, что так получилось, – сказала Алвина и добавила, метнув выразительный взгляд на Бесс: – Моей сестре тоже.
– Да, – почти всхлипнула Бесс.
Я смолчала, так как не видела, каким образом могу помочь развеять возникшую неловкость. В эту минуту единственным моим чувством было возмущение. Старый Мэртсон вел себя совершенно неподобающе, словно ребенок, не способный владеть своими эмоциями. Я видела, как расстроена бедная девушка – она почти не притронулась к еде, невидяще глядя перед собой, – и во мне созрело весьма дерзкое решение. Пусть я навлеку на себя еще большую немилость старика, но, если никто здесь не смеет ему перечить, это сделаю я.
После ужина Мирабел поспешила удалиться в свою комнату. Алвина и Бесс направились в гостиную, где младшая из сестер, как я и предполагала, села за фортепьяно. Но сегодня я была не в том расположении духа, чтобы слушать Шопена в далеко не лучшем исполнении; поэтому, когда Тео сказал, что ему нужно еще немного поработать в кабинете, я понимающе кивнула и сделала вид, что иду в спальню. Однако, как только Тео скрылся из виду, я сбежала по лестнице и быстрыми шагами направилась через столовую на кухню. Там я попросила повара отрезать большой кусок пирога с орехами – который, как мне было известно, принадлежал к числу любимых лакомств Мэртсона. Вооружившись тарелкой с пирогом, я направилась в логово льва.
Подойдя к двери, я решительно постучала. «Войдите», – раздался в ответ хрипловатый, но все еще не утративший силы голос старика. Я открыла дверь и прошла в комнату, освещенную живым пламенем мраморного камина. Повсюду танцевали багровые отсветы огня, и посреди этого бешеного танца восседал величественного вида седовласый старец с резкими, мужественными чертами лица. Старик задумчиво смотрел на пламя сквозь бокал искрящегося бренди и вдыхал аромат напитка дрожащими от наслаждения ноздрями.
– Добрый вечер, мистер Мэртсон, – сказала я с напускной веселостью, словно не замечая, что он демонстративно игнорирует мое присутствие.
– Что тебе нужно? – спросил он, взглянув на меня исподлобья.
Несмотря на его весьма грозный вид, я продолжала все так же весело и приветливо:
– Я всего на несколько слов. Вот, принесла вам пирог. Кажется, вы любите такой?
– А это уж не твоего ума дело.
Я поставила тарелку на стол подле него и села напротив. Он отвернулся, прозрачно намекая, что не желает меня видеть.
– Возможно, с моей стороны это непростительная дерзость, – сказала я, – но мне представляется, что вы слишком бесцеремонно обошлись с нашей гостьей. И вообще – ведете себя как ребенок.
Он был настолько потрясен, услышав от меня такие слова, что от неожиданности выронил бокал.
– Ну вот, посмотрите, что вы натворили! – сказала я, наклонившись, чтобы собрать осколки.
– Оставь, девчонка! – рявкнул он.
– Хорошо, – сказала я, садясь. – Вамочень хочется, чтобы я поскорее ушла – я уйду, но сначала скажу все, что о вас думаю.
– Ты уже все сказала.
С каждым новым словом рев старого хищника становился все более устрашающим, и я с трудом удерживалась от того, чтобы не броситься прочь без оглядки. В эти минуты неожиданно пригодился опыт, приобретенный в военном госпитале: с некоторыми из пациентов мне приходилось никак не проще.