– Он в Лондоне? – спросил я.
– Он редко бывает за его пределами. Я дам ему знать, что мы навестим его в клубе.
По сравнению с другими клубами на Пэлл-Мэлл «Диоген» был размером поменьше и архитектурным обликом напоминал венецианский дворец в готическом стиле – арочные окна с изысканным рисунком, маленькие балюстрады. Как следствие, изнутри дом выглядел довольно мрачно. Парадная дверь вела в атриум, который тянулся вверх по всей длине здания и венчался где-то в вышине куполообразным окном, но архитектор загромоздил это сооружение чрезмерным количеством галерей, колонн и лестниц, в результате лишь немного света пробивалось внутрь. Посетителей допускали только на первый этаж. По правилам клуба два дня в неделю они имели возможность в сопровождении члена клуба подняться в ресторанную залу этажом выше, но за семьдесят лет существования клуба такого не случалось ни разу. Майкрофт принял нас, как обычно, в комнате для посетителей – дубовые полки проседали под тяжестью мудрых томов, отовсюду на тебя смотрели мраморные бюсты, а через эркер открывался вид на Пэлл-Мэлл. Над камином висел портрет королевы, выполненный, как было известно, членом клуба. Королеву оскорбило, что, кроме нее, художник поместил на полотне бродячую собаку и картофелину, хотя лично мне символика обоих этих предметов всегда была непонятна.
– Дорогой Шерлок! – воскликнул Майкрофт, войдя в комнату своей утиной походкой. – Как дела? Вижу, похудел. Рад, что ты снова в своей обычной форме.
– А ты поправился после гриппа.
– Пустячное недомогание. Мне очень понравилась твоя монография о татуировках. Видимо, писал поздними вечерами. Бессонница не мучает?
– Лето было чересчур теплым. Ты не говорил мне, что приобрел попугая.
– Позаимствовал. Доктор Ватсон, рад вас видеть. Вы с женой не виделись уже неделю, но надеюсь, что у нее все хорошо… Ты только что вернулся из Глостершира.
– А ты из Франции.
– Миссис Хадсон была в отъезде?
– На прошлой неделе вернулась. У тебя новая повариха.
– Прежняя ушла.
– Из-за попугая.
– Она из тех, кому ничем не угодишь.
Этот обмен происходил с такой быстротой, что я чувствовал себя зрителем на теннисном матче, когда дергаешь головой то в одну, то в другую сторону. Майкрофт приглашающим жестом указал на диван, а собственную тушу разместил на кушетке.
– Я очень огорчился, когда узнал о смерти того мальчика, Росса, – сказал он, неожиданно посерьезнев. – Я ведь тебя отговаривал пользоваться услугами этих бродяжек, Шерлок. Надеюсь, он пострадал не из-за тебя.
– Говорить с определенностью пока рано. Ты читал, что пишут газеты?
– Разумеется. Расследование поручено Лестрейду. Он неплохой человек. Но что это за история с белой лентой? Она меня чрезвычайно беспокоит. Поскольку мальчика убивали долго и жестоко, мне кажется, что лента – это предупреждение. Основной вопрос, на который ты ищешь ответ: это предупреждение общего характера или оно предназначено лично тебе?
– Семь недель назад мне прислали кусочек белой ленты.
Холмс принес конверт с собой. Сейчас он достал его и передал брату, и тот внимательно его оглядел.
– Конверт мало о чем говорит, – заключил Майкрофт. – В твой почтовый ящик его положили поспешно: видишь, край поцарапан. Твое имя написано правшой, человеком образованным. – Он достал из конверта ленту. – Шелк индийский. Это ты и без меня понял. Он был под воздействием солнечного света – ткань немного ослабла. Длина ровно девять дюймов, это уже интересно. Ленту купили у шляпника, а потом разрезали на две части равной длины – один конец отрезан профессионально, острыми ножницами, а другой на скорую руку, ножом. Больше, пожалуй, мне добавить нечего, Шерлок.
– Я большего и не ждал, братец Майкрофт. Но не скажешь ли ты, что сия лента означает? Доводилось ли тебе слышать об организации, которая называется «Дом шелка»?
Майкрофт покачал головой:
– Никогда не слышал. Звучит как название магазина. Погоди-ка, мне кажется, в Эдинбурге был торговец мужской галантереей с такой фамилией. Может, ленту купили именно там?