========== Песочное печенье с миндалем и шоколадом ==========
Случайности фатальны. Они порой круто и резко меняют жизнь. Особенно те, которые мы считаем самыми глупыми и нелепыми, неуместными в нашей жизни.
Это был конец лета, когда уже спала удушающая жара, но тепло еще даже не думало отступать. Ветры освежились, напитались влагой и новыми тонкими ароматами, но вовсе не спешили остывать. Просто природа, уставшая от бурного лета, понемногу стихала и собиралась с силами, чтобы вскоре явить свои самые завораживающие образы, самые живописные наряды, самые обаятельные лики. Хмурые улочки, затянутые туманными вуалями, но все еще не лишенные ярких пятен-цветов, будто обещали, что уже совсем скоро сквозь сгущающуюся серость пробьется роскошное золото, которого так ждут.
В те далекие дни небольшая страна, ослабшая после кровавых восстаний, не успевшая толком опомниться и наладить жизнь, оказалась на пороге войны. По городку, ютившемуся у самой границы с соседним государством, растекались слухи, что со дня на день войска захватчиков войдут в город. Их порождали всего лишь нелепые случайности, но остановить их не могло уже ничто. Страх среди жителей рос с каждым днем, волнение захлестнуло городок. Улицы постепенно пустели. Не было на них того буйства красок, что обычно. Не шуршали юбки разноцветных платьев знатных дам, прогуливавшихся после обеда; не цепляли взгляд пятна пестрых зонтиков девчонок, прятавшихся под ними от солнца и родителей; не покачивались длинные рукава элегантных накидок-крешентов — уважаемые господа почти не выходили из домов. И даже крестьяне, бедняки и слуги перебежками добирались от дома к дому, держась вдоль стен, в тени…
Случайности способны губить не только планы, но и жизни. Государств и отдельных их жителей.
Именно такая мысль посетила Мамо, когда он услышал за своей спиной грозный голос командующего отрядом. Воин с тоской посмотрел на горшок с прекрасными белыми цветами, разбитый по чистой случайности и теперь лежавший у его ног, сжал руки в кулаки и резко развернулся, выпрямившись перед командиром, как того требовали правила. Хиротака, внимательно смотревший на сгубленное растение, бывшее единственным украшением их Дома, поднял взгляд к невозмутимому лицу подчиненного.
— У меня есть для тебя задание. Важна деликатность, поэтому я не хочу посылать в этот раз Нанахоши.
— Я сделаю все в лучшем виде.
— Ты будешь посланником. — Мужчина выудил из-за пазухи небольшой свиток, перевязанный черной лентой. Мамо нахмурился, принимая его. Черный цвет не сулил ничего хорошего. Обычно им перевязывали самые страшные и мрачные вести. — Ты должен будешь отнести это послание в Дом Сладостей госпожи Соры. Две ее работницы этой ночью остались сиротами.
— Близняшки? — с замершим сердцем шепнул Мамо, крепче сжав пальцы. Свиток глухо хрустнул бумагой под его рукой, будто подтвердив догадку.
— Их отец погиб при выполнении задания. Тебе предстоит известить об этом хозяйку. — Хиротака сцепил руки за спиной, глубоко вдохнул, оглядывая стену, и добавил: — И можешь не торопиться возвращаться. Ты слишком много времени стал проводить в тренировках и на заданиях, тебе стоит отдохнуть.
— Но ведь нет времени отдыхать, когда весь город ждет войны…
Это слабое возражение осталось без ответа. Командующий отвернулся и зашагал к выходу, бросив только:
— И не скупись, будь мудрее… деньги нужны работникам, особенно в ожидании войны.
Ничего не оставалось. Планам, какими бы они ни казались заманчивыми, сбыться уже было не суждено. Случайность направила его в другую сторону. На другой путь. Пришлось смириться и уйти навстречу тому, что приготовила коварная судьба.
Путь от Дома Ночных до Дома Сладостей был не такой уж долгий, и Мамо решил, что еще вполне легко отделался, тем более компанию ему на какое-то время составил лучший друг. Мужчина направлялся примерно в ту же часть города, так что разбавил размышления Мамо своими веселыми разговорами о ничего не значащих вещах. Каэдэ вообще любил поговорить о пустяках, Мамо иногда казалось, что ничего серьезного его друга вовсе не волнует, лишь глупости, но, разумеется, каждый раз он одергивал себя, ведь понимал, что это просто видимость, только лишь впечатление… Впечатление, которого добивался сам Каэдэ, ловко создавая образ, держа истину внутри, при себе. У Мамо же всегда всё было написано на лице, и за это он сам себя часто ругал, пытаясь брать пример с друга. Но вот не получалось никак…
— Нет-нет, я не могу сходить вместо тебя, — смеялся Каэдэ, слушая его жалобы, — у меня свое поручение, тоже важное. Отдать его тебе я не имею права. Шагай смелее, ничего не бойся.
— Я не боюсь. Но я не на самом хорошем счету в этом месте, ты же знаешь.
— Знаю, но ничем помочь не могу.
Каэдэ неожиданно остановился посреди дороги, перетянул потуже пояс на широких черных складчатых брюках, поправил серую длинную накидку, проверил свой короткий меч, подвешенный на поясе, и выпрямился.
— Как я выгляжу? — с улыбкой спросил он, приглаживая русые волосы, собранные в хвост, из которого все еще выбивались слишком короткие пряди. Его не так давно приняли в отряд воинов, не так давно разрешили отпустить волосы, так что и хвост получался не слишком-то благородным, коротеньким, растрепанным. По таким и отличали новичков в элите.
— Весьма помято, — скривился Мамо, глядя на его довольное лицо. Сомнений не оставалось, Каэдэ направлялся по поручению к портному, чья дочь всегда так любезно угощала чаем уставшего после заданий воина. Его ждали несколько часов приятной компании. А Мамо… — А мне что делать?
— Для начала, думаю… — Каэдэ осторожно поправил торчащую прядку волос друга, слишком коротких даже для хвоста, подобного его. — Вот. А дальше ты и сам разберешься. Они тебя не ненавидят.
— Ненавидят.
— Не нужно было напиваться и приставать к работнице, да еще и грубить.
— Но я не приставал к ней, почему ты мне не веришь?
Каэдэ вздохнул, смахивая пылинки с накидки Мамо, и обошел того вокруг.
— Я тебе верю. Но проблема это уже не моя, прости… Иди, у тебя поручение от командующего — тебя примут в любом случае. И не напивайся в этот раз.
— Я не пил, — тихо возразил Мамо, когда друг уже заспешил по дорожке, уходящей в другую сторону.
Его силуэт очень скоро растворился в этой странной туманной дымке, обнявшей город, исчез без следа. Мамо постоял еще немного, вглядываясь в дальний конец улочки, и все же отправился выполнять свое задание. Тянуть не было смысла.
Как и ожидал мужчина, хозяйка встретила его с легким холодком, впустила, разумеется, даже изображала вежливость, но улыбка ее была натянутой, и женщина вовсе не пыталась это скрыть. Приняв сверток, она долго читала его и размышляла, прикусив губу, пока Мамо смирно стоял напротив стола, позволяя себе лишь блуждать взглядом по уютно обставленному кабинету, забитому шкафчиками и тумбочками с бумагами. После тяжкого вздоха госпожа Сора резко встала. Ее длинные каштановые волосы, собранные в замысловатую прическу блестели в свете яркого солнца, а завораживающие раскосые глаза блестели от слез, которые женщина стойко сдерживала. В задумчивости коснувшись изящными пальцами впалой щеки, она обвела кабинет взглядом, задержав его на Мамо.
— Не хотите ли остаться и отведать наших сладостей? — слегка дрогнувшим голосом спросила женщина, подходя к двери.
— С удовольствием, — нехотя ответил мужчина, спеша покинуть кабинет. Он спустился по узкой деревянной лестнице на первый этаж и остановился в небольшом коридоре, куда и попадали только пришедшие гости, решившие провести вечер в Доме Сладостей. Он был темный, таинственный, в нем всегда приятно пахло печеньем. Четыре одинаковые двери вели в четыре комнаты для отдыха, Мамо по привычке встал около той, что вела в южную комнату. Именно в ней воин обычно проводил время. Но женщина жестом указала ему на другую дверь. Западную. Там Мамо еще никогда не был…
Из разрозненных слухов и разговоров он давно понял, что эта комната была самой любимой у большинства посетителей. Мамо недоверчиво нахмурился, насторожившись от такой любезности, но отказываться все же не стал, любопытство взяло верх. Хотелось узнать, что же такого особенного скрывает в себе западная комната, про которую слагали легенды. Осторожно приоткрыв дверцы, он решительно шагнул вовнутрь и осмотрелся.