Комната оказалось приятной, в светлых тонах, не загроможденной лишней мебелью, как северная, но и не слишком пустой, как восточная. Приветливая и уютная. Что-то в ней, в самом деле, было особенное. И лишь низенький столик в ее центре был ровно таким же, как и во всех других.
— Что бы вы хотели сегодня попробовать, господин воин?
— Доверюсь вашему вкусу, — тихо ответил Мамо, не желая думать еще и о таких мелочах.
— Ваше угощение скоро принесут. — Женщина поклонилась гостю, уже севшему за стол, и осторожно отступила к выходу. — Прошу меня простить, я вынуждена пока отлучиться. Я пришлю к вам девушку чуть позже…
Мамо кивнул и отвернулся, разглядывая комнату. Она выглядела диковинно. На светло-бежевые стены будто наползала драпировка из бело-серебристой, слегка прозрачной ткани, волнами пытавшаяся допрыгнуть до самого потолка. В одном углу ей это даже почти удалось, в том же углу стояла невысокое декоративное деревце с крепкими узловатыми веточками и совсем мелкими листочками. Из мебели здесь были только туалетный столик с не зажженными свечами, полочки для вещей посетителей и стопки коричневых подушек с золотистыми и серебристыми кисточками. Небольшие картины в темных рамках, ютившиеся между волнами ткани, идеально дополняли атмосферу: и не привлекали к себе слишком много внимания, и могли послужить отличным развлечением в такие вот моменты. Но самое приятное — в западной комнате был выход в сад. Раздвижные деревянные двери были слегка приоткрыты, и Мамо мог видеть тропинку, ведущую в заросли зелени.
Отвязав от пояса свой меч, Мамо положил его в сторону, на расстоянии вытянутой руки, расправил складки на брюках и полностью расслабился, наблюдая за шевелящимися от легкого ветра листьями в саду, погрузившись в очаровательную тишину этого места.
Пожалуй, в такие вот моменты он был почти готов признать, что судьба все же не слишком жестока… или просто имеет обыкновение баловать своих питомцев приятными мелочами перед тем, как подсунуть им очередное разочарование.
Через какое-то время дверцы слева от него распахнулись, и в комнату тихо вошла девушка в бело-красном платье с широкими рукавами, как и положено работницам, привязанными за концы к шнуровке на лопатках. Девушка шагала неуверенно и медленно, будто каждое движение давалось ей с трудом. А в руках она несла резной деревянный поднос, который поспешила не слишком ловко поставить на столик перед посетителем.
— Птифур с шоколадом, — только и шепнула девушка, присаживаясь возле столика.
Пышная юбка манящего красного цвета с шуршанием осела следом, разложив крупные складки наподобие цветка. Как некое забавное существо, живущее своей жизнью и нехотя следующее за хозяйкой. Похожий на нее цветок камелии был и в волосах девушки. Необычно коротких, но пышных и, наверняка, мягких. Они то и дело прядками спадали на лицо, а девушка их даже не поправляла, лишь еще ниже опускала голову, не желая смотреть на посетителя.
Мамо уныло глянул на набор маленького песочного печенья с шоколадом и миндалем и тихо вздохнул. Поскупиться у него не получилось бы — такие наборы были самым дорогим, что подавали у госпожи Соры. А работница между тем неловко попыталась поправить поднос, поставить его ровнее, но тут же отдернула руку, задумчиво прикусила губу, хмуря брови, и нерешительно взялась за чайник. Мамо с удивлением смотрел, как она слегка подрагивающей рукой придерживает крышку и наливает чай, похоже, не слишком заботясь о красоте, а переживая только за то, чтобы не разлить.
— Прости, ты в первый раз обслуживаешь посетителей?
Сладостница лишь осторожно кивнула, от чего цветок в волосах чуть наклонился. Даже удивительно, что необученную и такую робкую девушку оставили с посетителем наедине. У Мамо была только одна догадка — еще один подарок специально для любимого клиента. Заодно и ученицу внепланово потренировать можно, пусть пробует ладить с не самыми приятными личностями.
— Давно ты здесь работаешь?
— Я работаю здесь с начала прошлого лета. На кухне. Помогаю готовить…
— Тебя даже не учили, как себя вести?
Девушка посмотрела на гостя как-то недовольно, нахмурив брови. Похоже, вся сложившаяся ситуация ей тоже категорически не нравилась.
— В последнее время у нас не много людей бывает. Хозяйка отпустила двух девушек. Третья, к сожалению, больна, чувствует себя совсем плохо. А работницы, отвечающие за эту комнату, не могут сегодня обслуживать посетителей…
Мамо сразу понял, о ком речь. Близняшки. Должно быть, именно они обычно приносили сладости в западную комнату. Очевидно, именно из-за них эту комнату и любили. Но сегодня девушки получили слишком тяжелое известие…
— Ты ведешь себя не так, как подобает сладостнице в Доме госпожи Соры, — бесстрастно высказался воин, отводя взгляд. — Они должны быть вежливы, учтивы, аккуратны и обязаны приветливо улыбаться посетителям…
— А воины отряда Ночных не снимают мечи с пояса в обществе, — холодно отозвалась работница, заставив посетителя в один момент вернуть все внимание к ней, оторваться от бесцельного разглядывания украшений на стенах. — Так почему ваши мечи лежат в отдалении?
— Они создают ощущение опасности, — коротко ответил Мамо, с прищуром оглядывая нахалку.
Та лишь поджала губы, в очередной раз опуская взгляд к подносу с так и не тронутым угощением. Мамо отодвинул от себя пустую кружку, намекая, что не отказался бы выпить еще чая. Работница слишком неохотно взялась за чайничек. Воин внимательно следил за каждым движением, пытаясь уловить детали и разобраться, что же не так, и его поразила догадка, заставившая бездумно попробовать печенье, пока мысли в голове перебирали совершенно другую тему.
И, разумеется, печенье было превосходным, но тема была слишком неожиданной и поразившей, чтобы он хотя бы заметил это.
— Мужчина, — вдруг сказал Мамо.
— Что? — непонимающе спросила сладостница.
— Ты…
— Я не понимаю, о чем вы, — смущенно выдавила работница, пряча взгляд. Ее движения, до этого выражавшие какой-то протест, недовольство, стали совсем дергаными и необдуманными.
— Ведь ты не девушка. Твои руки. Я бы допустил, что у девушки могут быть не изящные и нежные руки. В том случае, если она с детства занималась тяжелой работой, а не готовилась в невесты к знатному господину, разумеется, они бы огрубели… Но твое поведение.
— Вы ошибаетесь, — очаровательно улыбнулась работница, слегка склонив голову к плечу, от чего камелия в волосах потянулась еще ниже, вот-вот собираясь упасть. Но вот руки при этом уже были ловко спрятаны между складками платья.
— Ты знаешь, как следует себя вести, но слишком волнуешься и злишься. От этого неудачи, промахи и раздражение, которое витает в воздухе. Вот, — Мамо поводил рукой перед своим лицом, будто пытаясь поймать туман, — я его чувствую.
— Вы ошибаетесь.
— Как тебя называют?
Настала тишина. Мамо ждал ответа, сложив руки на груди и внимательно глядя на красный цветок, печально тянувшийся своими лепестками вниз.
— Зэт.
— И что, Зэт, это нормальное явление в вашем заведении?
Работница — а точнее работник — поднял прищуренный взгляд, помотав головой. Мамо озадаченно оглянулся на дверь.
— Мне обещали девушку…
— Подождите, — шепнул Зэт, перегибаясь через стол, — не спешите, пожалуйста. Я… мы… — Он тоже коротко глянул на дверь, ведущую в коридор. — Мы можем выйти в сад? Поговорить там?
Воин развел руками, но все же встал и пошел вслед за моментально подскочившим работником, решительно раздвинувшим двери и шагнувшим на каменистую дорожку. Они не стали уходить далеко, лишь несколько шагов, а кроны деревьев уже стали гуще, трава выше, и им даже не было видно неба над головой. Сад оказался поразительно пышным и живым. В таком не трудно было скрыться от чужих взглядов, если требовалось… Замерев между деревьями, Зэт оглянулся, снова хмурый и недовольный, уже ничуть не напуганный, и медленно повернулся.