Поскольку я дал обещание или, по крайней мере, пусть и без особого энтузиазма, но принял ее приглашение, в первую пятницу июня ранним утром я прилетел в Корк, взял в аренду автомобиль в аэропорту и выдвинулся на запад. Дорога была длинной. Я не спешил, позволил себе наслаждаться пейзажами и как мог старался не тревожиться, хотя это и полностью противоречило природным инстинктам. Утро было теплым и ясным, просто идеальным, какими бывают утра в начале лета: небо в крапинку бледно-голубого цвета, как скорлупа яиц дрозда, насколько хватает глаз – сочная зелень, подарок благодатной весны. Я сделал остановку в Скибберине, посчитав этот городок подходящим промежуточным пунктом путешествия, плотно позавтракал в тесном, но симпатичном кафе на шесть столов, в котором кофе подливали мгновенно, и уже в одиннадцать часов снова сел за руль. По радио активно разыгрывали билеты на предстоящий концерт Вана Моррисона и крутили его песни, включая несколько старых хитов, которые я не слышал много лет, и они порядком скрасили мне оставшиеся два часа пути.
Трудно сказать, что именно я ожидал увидеть по прибытии, но коттедж среди скал смотрелся просто великолепно. Я остановился сразу за тремя автомобилями, которые уже были припаркованы на обочине дороги, заглушил мотор и вышел, чтобы рассмотреть пейзаж. В ярком солнечном свете мне открылась поистине поразительная картина: уходящие в сторону холмы, покрытые зеленью поля, низкие стены-ограды из слабо скрепленных камней, канавы, поросшие ежевикой и дроком, а дальше – широкая серебристо-голубая полоса океана до самого горизонта. До Аллихиса оставалась еще пара миль, но с дороги не доносилось никаких звуков. Время от времени невдалеке кричал пролетавший мимо буревестник или баклан. Мы так часто лишаем свою жизнь воздуха, нагружаем себя всем, что можем унести, страдаем под спудом малозначимых явлений. Я сделал глубокий вдох и шумно выдохнул – впервые за несколько недель, впервые с момента госпитализации Мэгги уж точно – и почувствовал, как расправляются плечи, постепенно уходит напряжение из грудной клетки. Тогда я начал понимать выбор, сделанный моей подругой.
Я не успел спуститься по каменистой тропе, когда входная дверь в коттедж открылась и из дома выбежала Мэгги. Я остановился и приготовился к ее стремительному объятию, но чувства, которые породила во мне близость ее тела, по-прежнему были непредсказуемы. Она крепко обняла меня и начала, смеясь, целовать все мое лицо и рот. Оставалось только одно: сдаться. Изменения, произошедшие в Мэгги, поразили меня. Ее волосы отросли после суровой больничной стрижки, которая не добавляла ей привлекательности, стали густыми и обрели женственную форму. Мэгги была босиком, в выцветших джинсах и белой хлопковой блузке без рукавов. Казалось, что ей удалось сбросить прошлое и переродиться на новом уровне свободы. Улыбка Мэгги источала любовь и счастье, и я обнял ее и с полной отдачей ответил на поцелуи, чувствуя в себе самом отголосок этой новой радости.
Потом она разжала объятья и повернулась, чтобы мы могли вместе осмотреть открывавшиеся виды.
– Ну как? Что скажешь?
– Видал я места похуже, что еще сказать.
Она рассмеялась и ударила меня по руке.
– Вот паршивец. Пойдем в дом. Только тебя ждали. Я даже не была уверена, что ты приедешь.
Я протянул ей руку и вслед за ней преодолел последние несколько шагов вниз по тропе. Уже на пороге дома Мэгги остановилась, снова обняла и поцеловала меня.
– Спасибо, Майк, – вздохнув, произнесла она, и я чувствовал на подбородке и шее слезы ее облегчения. – Спасибо за все. Кроме тебя, у меня больше никого нет.
– Сказала она, а сама за все пять минут, что я здесь, еще не предложила мне пива.
– Пива. У тебя одно на уме, что с тобой поделать? Пойдем. Все уже собрались. И я хочу тебя кое с кем познакомить.