— Не без того, — согласился фронтовой поэт. — Рыбалка требует жертв.
— Видно, придется ночевать здесь, — сказал один из фотокорреспондентов. — Интересно, где тут столовка?
В избе становилось темно. Молодой, но уже известный писатель перешел от окна к столу, где горела лампа, и продолжал быстро строчить в блокноте, изредка отрываясь от бумаги и глядя в пространство.
— Утро вечера мудренее, — сказал маститый писатель. — Переночуем, и обстановка к утру прояснится. Сейчас, говорят, положение еще неясное.
— Наоборот. Все яснее ясного, — сказал дивизионный поэт-мальчишка. — Наши продвинулись на пятнадцать километров.
— Успех операции был решен артиллерийской подготовкой, — добавил армейский поэт. — Это было грандиозно...
— Чепуха, — сказал вдруг молодой, но уже известный писатель и сильно хлопнул блокнотом по столу. — Все решил отвлекающий удар через Елань-озеро. Прямо по льду. — Он поднял блокнот и посмотрел на присутствующих глазами победителя.
— Что за отвлекающий удар? — спросил фронтовой поэт.
— Я что-то не слышал...
— Расскажите, Коля, — попросил маститый писатель. — Если это не секрет, разумеется.
— За двое суток до начала общего наступления, — охотно начал тот, — или, как говорят штабисты, в час «Д» минус сорок восемь два стрелковых полка форсировали озеро в южной части. Смотрите. — Он раскрыл блокнот и принялся рисовать на листке. — Мы с вами находимся вот здесь, севернее маяка, он стоит на берегу. А вот озеро. Главный удар производится здесь — через узкую северную губу, которая подходит к самому Старгороду, ширина губы здесь совсем небольшая — семь-восемь километров. Южная часть Елань-озера более широкая, здесь до вражеского берега тридцать-сорок километров. — Молодой и уже известный быстро чертил стрелки. — Сюда-то и пошли полки для отвлекающего удара. Ночью они прошли по льду тридцать километров, развернулись цепью и в кромешной темноте пошли в атаку. Немцы никак не ожидали удара в столь отдаленном районе, а ночная атака наших была столь стремительной, что полки с ходу захватили берег. Представляете себе: ночь, тишина, ветер бьет в лицо, под ногами лед, а не земля. Этот план так и назывался: «Операция «Лед», но нашим все нипочем — цепи без звука идут в атаку, немцы удирают в одних кальсонах. Да, забыл сказать, как раз в этом месте проходит стык немецких армий. Немцы и опомниться не успели, как наши перерезали сначала шоссейную дорогу, которая проходит на том берегу, а потом и железнодорожную магистраль — она проходит чуть дальше, примерно здесь. Обе немецкие армии были рассечены. К тому же немцы приняли этот удар за главный. Они срочно перебросили резервы и начали бросать в контратаки полк за полком, танки, самолеты. Но наши стояли намертво. Тем временем прошло сорок восемь часов и настал час «Д». Тогда ударила наша артиллерия на севере, полки форсировали губу и пошли на штурм там, где немцы не ожидали. Сорок километров севернее отвлекающего удара, а если считать по берегу, то еще больше — понимаете, как было задумано? Гениально. Немцам надо перебрасывать резервы на север, а дороги-то перерезаны, армии фашистов рассечены. Словом, дали им по первое число.
— Боже мой, как это интересно, — сказал маститый. — У вас же готовый очерк в кармане. Эта история так и просится на бумагу.
— Уже готово, — скромно ответил молодой, но уже порядком известный, хлопая ладонью по блокноту. — Сейчас пойду связываться с редакцией.
— Интересно, — усмехнулся фронтовой поэт, — откуда вы получили этот приключенческий сюжетик? Который из штабистов рассказал вам эту новогоднюю сказку? — Фронтовой поэт имел большие связи в штабе, и ему было крайне досадно, что он ничего не знал об отвлекающем ударе.
— Позвольте, — сказал молодой, но уже известный, — пусть это останется моей тайной.
— Все равно, — сказал армейский поэт, — успех решил массированный удар артиллерии. Артподготовка продолжалась девяносто минут, такого еще не бывало на нашем фронте. Отвлекающий удар тут ни при чем.
Идея отвлекающего удара в направлении на Устриково казалась Игорю Владимировичу глубоко продуманной и обоснованной. Верховная Ставка одобрила и утвердила план операции «Лед» без единой поправки, и Игорь Владимирович еще больше уверился в незаурядности своего замысла. Ему пришлось пережить несколько неприятных часов, когда батальоны лежали на льду, однако командующий сумел вывернуться и не послать в тот день донесение в Ставку. Он верил в свой план. А потом берег был взят, и ярость немецких контратак лишний раз подтверждала правильность всех расчетов. Теперь уже, направляя донесение, Игорь Владимирович не скупился на краски. Правда, оставалась досадная деталь — до сих пор не была перерезана железная дорога, но командующий чувствовал, что тут что-то не так: или Шмелев что-то скрывает, или Мартынов хитрит. Полковник Славин должен был выяснить обстановку на месте и привезти точные сведения.