— Эй, Никита!
Голос показался ему странно знакомым, хотя Никита прекрасно знал, что в этом огромном городе у него нет ни одной знакомой души. Он оглянулся на всякий случай и увидел, что водитель подъехавшего самосвала машет кому-то рукой. Никита всмотрелся, и сердце его забилось. Неужто это Васька Силаев, земляк и односельчанин? Как же он тут очутился?
— Ну, чего гляделки выпучил? — крикнул водитель.
Никита окончательно узнал Силаева, широко заулыбался и засеменил к машине.
— Чего стоишь? Залезай в гости. — Василий распахнул дверцу. Никита торопливо забрался в кабину. Здесь было тепло и тихо, как в избе.
— Вот чудеса, — заговорил Никита, потирая озябшие руки. — Слышу, зовет кто-то. Кого бы это? Меня или не меня? Кто ж меня тут знает? Потом смотрю — Васька наш. Это ты или не ты?
— Теперь уж не Васька, а Василий Петрович, знатный шофер четвертой автобазы. Учти для будущего.
Самосвал Василия с ревом развернулся посреди улицы и помчался, обгоняя другие машины.
— Вот встреча-то! — возбужденно продолжал Никита, не замечая сухого тона Силаева. — Только вышел из больницы, иду по улице и вдруг смотрю — Василий мне навстречу. Чудеса, да и только. — Он был рад неожиданной встрече с Силаевым, хотя считал его прежде пустым человеком. Василий уехал из колхоза несколько лет назад, и Никита, работавший до того бригадиром, принял его грузовик, так как никто больше в колхозе не мог водить машин, а Никита умел управляться с ними еще с фронта, где водил артиллерийский тягач. Правда, Василий знал свое дело, машину водил с присвистом, но Никита держался от него подальше: слишком молод и озорен. Не выдержал Васька, с легкостью оставил родное село, новую хорошую машину, уехал «искать интересные горизонты». Человек стоящий, полагал Никита, не мог бы поступить таким образом.
Впрочем, сейчас Никита не думал об этом. Он сидел рядом с Василием и радовался теплу кабины. Настроение его уже не было таким тягостным. Василий выручит, не откажет земляку. Видишь, как он в городе поднялся.
Самосвал со скрежетом затормозил перед светофором. Василий достал папиросы и протянул Никите.
— Как состояние колхоза? — спросил он. — Цела моя колымага?
— Бегает. Прошлой зимой на капиталке находилась. Как новая стала. Через нее и пострадал.
— Непонятно, — сказал Василий, трогая с места.
— Я же говорю, только из больницы выписался.
Никита любил рассказывать историю своей болезни. Сколько раз он рассказывал ее в больнице — всем новичкам, которые появлялись в палате.
— Месяц всего после капиталки поездил, — начал с готовностью Никита, — и втулка сломалась. Я снял ее, пошел в мастерскую, все уже сделал, а когда стал шабрить, стружка и угодила в глаз. Я повязался тряпкой, поставил втулку и поехал на элеватор зерно возить. Три рейса сделал, к вечеру снял тряпку, глаз не раскрывается вовсе. Утром проснулся — ничего не вижу. И другой принялся болеть. Меня в район. Врач говорит: «Районная медицина в данном случае бессильна. Нужна экстренная операция». Меня в область, там тоже не под силу стружку вытащить. Тогда прямо в Москву. На самолете доставили, как был, в одной рубахе. Чудеса. А профессор Федор Родионович уже ждет, ему телеграмму, значит, передали. Однако большая задержка случилась: пока меня туда-сюда возили — не вышло с первого раза — не вижу ничего. Потому пришлось еще дважды резать. Вся медицина мой глаз выручала. А три месяца пропали ни за что. Дом-то какой! — ахнул Никита, прервав самого себя. — Это высотное здание и есть? Какое это? Которое у Красных ворот или Смоленская площадь?
— Пальцем в небо. Площадь Восстания.
— Ишь ты, всю Москву знаешь! — Никита замолчал, обдумывая заманчивую мысль, которая зародилась у него, как только! он сел рядом с Василием в кабину. — Значит, окончательно в москвичи записался? — спросил он как бы невзначай. — Домой не собираешься? А то поедем вместе.
— На самолете? Или на телеге? Опять на трудодни садиться? Я теперь на государственном обеспечении. Хоть урожай небывалый, хоть засуха — хлеб в булочной всегда есть.
— Сколько же за месяц выходит?
— Две, а то и все три.
— Сотни? — поразился Никита.
— Гривенники, — усмехнулся Василий. — В Москве и денег уходит больше. Ты дома пошел на огород, нарвал помидоров, луку надергал. Пожалте, закусон к действию готов. А в Москве за каждый огурец ассигнации требуются. И потребности здесь неизмеримо выше — обстановка для квартиры нужна, одежда. Театры...