— А чего докладывать...
— Почему на работу опоздал?
— Больной я...
— Бюллетень есть? Нет. Где ты был?
— Да уехали вчера далеко. Пешком до станции шел. Там вздремнул малость. Проспал первый поезд.
— Надо было следовать на машине. Почему покинул машину? За это знаешь что бывает?..
— Дезертир с рабочего места, — вставил Силаев, строго глядя на Никиту.
— Ничего я не покидал.
— На тридцать пять минут опоздал на смену, — продолжал Мурашев, перечисляя по очереди проступки Никиты. — За это тебя тоже по головке не погладят.
— Делайте что хотите, — отсутствующим голосом сказал Никита.
Кравчук оторвал голову от пальто и тусклыми глазами посмотрел на Никиту.
— Ты Бориса видел? Как взяли его, видел?
— Мы ведь далеко были, — как бы оправдываясь, сказал Никита. — Метров шестьсот. Не видно было. Стреляли они. В воздух...
— Ладно, — перебил Мурашев, тяжело дыша. — Слова теперь бесполезны. Мы, конечно, сочувствуем, но давайте думать дальше. Ты сейчас поезжай, Григорий Львович. Прямо туда.
Кравчук заторопился: вскочил, стал крутить пуговицу на пальто, шарить по карманам, приговаривая:
— Да, да, я побежал, побежал. Узнаю, где он находится. Мне в одном месте обещали... Я звонил... У меня еще один телефончик есть...
— Непременно позвони к нам, — напомнил Мурашев. — А мы тут... — он покосился на Никиту.
Кравчук суетливо побегал по комнате, пока наконец не натолкнулся на дверь и не выбежал в нее. Никита молча наблюдал за происходящим. «Засуетились теперь», — со злобной радостью думал он.
— Что же мне с тобой делать? — спросил Мурашев, глядя на спичечный коробок.
Никита промолчал.
— Ладно, Кольцов. Я тебе зла не желаю и потому прощаю тебя. Проси у меня, что хочешь. Да ты садись.
— Чего мне просить, — сказал Никита, — продолжая стоять.
— Вот Силаев говорил, что домой, в колхоз, хочешь. Что ж, пиши заявление по собственному желанию. Характеристику хорошую напишем. Выходное пособие дадим. Премируем за образцовую работу. Выйдет сотни полторы, а то и больше. Не пустой домой приедешь.
— Никуда я не поеду, — спокойно ответил Никита.
— Как так? — Белая рука Мурашева взметнулась кверху и тут же упала на стол, раздавив коробок. — Что же ты собираешься делать?
— Работать буду.
— В лагерях? — Василий сделал прыжок от кресла и подскочил к Никите, выставив вперед кулак. — Иди, иди. Там таких работяг только и поджидают. С объятиями встретят. Добро пожаловать!
Никита сделал шаг вперед и отвел кулак Василия.
— Ничего вы со мной не сделаете, — торжественно проговорил он. — Не боюсь я вас. Я в народный контроль пойду.
— Ты думаешь, народный контроль пьяниц станет покрывать? Ошибаешься, дорогой товарищ, — Мурашев поболтал в воздухе бумажкой. — Вот она, справка: задержан за рулем в пьяном виде...
— Ничего, там разберутся, — Никита решительно повернулся и пошел, слыша за спиной злобное шипение Силаева. Мурашев шелестел бумажками.
На дворе он вспомнил про Ирошникова и бросился искать его. Ирошникова нигде не было: ни в мастерской, ни в гараже, ни в диспетчерской. Запыхавшись, Никита прибежал в общежитие и понял, что опоздал. Койка Ирошникова была пуста. Комендант уже унес матрац и подушку.
Вечером, едва поставив машину в гараже, Никита поехал на Парковую, где после свадьбы с Машей жил Буровой. Его приняли радушно, потчевали вкусными домашними пирогами, поили крепким пахучим чаем. Буровой сидел против Никиты и все время улыбался и заглядывал ему в лицо, безмолвно спрашивая: «Ну как, хороша моя Маша?» Никита соглашался, усердно хвалил пироги, хозяйку и завидовал Буровому.
И он ничего не рассказал ему, хотя приезжал только за этим.
В общежитии его поджидал Василий. Увидев Никиту, он полез под кровать и стал копаться в чемодане. Никита молча стянул телогрейку и принялся собирать вещи.
— Надумал в деревню? — спросил Василий, вылезая из-под кровати. — Пламенный привет землякам.
— Я пока туда не собираюсь.
— Постой, как же ты не собираешься? Не едешь? А это достояние? — Василий кивнул на чемодан Никиты.
— Сдам на хранение.
— А сам?
— Пойду правду искать.
— Ой, Никита, правда, она разная бывает.
— У воров она разная, у честных — одна.
— Так, так. Значит, пойдешь искать? — Василий задумчиво почесал ухо. — Решил присоединиться к Борису?
— Про Бориса тоже вспомним, — вежливо ответил Никита.