– Мы знакомы всего день… – вновь попыталась я слабо сопротивляться.
– Что с того? Многие всю жизнь живут вместе, а по сути не знают друг друга… И я уверен в себе, чтобы не бояться принимать решения быстро.
– Иначе не был бы императором, Эрнель? – вдруг отчётливо и неожиданно громко спросила я.
И настал его черёд отшатнуться.
Он долго смотрел на меня, непонимающе, с болью во взгляде, а затем, прикрыв веки, схватился за голову, едва удерживаясь на ногах, пропуская сквозь побледневшие губы стон, которого я не слышала даже тогда, когда он страдал от ранений.
– Эрн? – бросилась к нему, но дракон остановил меня жестом руки.
– Я… вспомнил, – прошептал он.
И моё сердце бешено затрепыхалось в груди.
– Ты, – с трудом проглотила ком в горле, – правда виновен? Выходит, – вновь невольно всхлипнула и спешно, небрежно стёрла слезу со щеки, – напрасно мне всё это говорил только что?
Он тут же пришёл в себя, уж не знаю, стало ему лучше или усилием воли. Спокойно взглянул на меня, странно, очень странно улыбнулся и едва заметно покачал головой:
– Нет, Марья.
– Нет, это не напрасно? Или нет, это ты не виновен? – пошла я за ним, так как дракон покинул кухню и направлялся прямиком к выходу из дома.
– Женщины, – усмехнулся он сам себе, открывая входную дверь и застывая в мерцающим от лунного белого сияния проходе.
– Куда ты?! – едва ли не в отчаянье крикнула я.
– Тот, кто пустил стрелу в малыша… Почему именно в мальчика, не в меня? Теперь я понимаю, что это наверняка было мне предупреждением. Никто ведь больше не знал, что я ничего не помню. Это было мне предупреждением, и я понимаю, каким... Мне нужно отыскать стрелявшего и уничтожить его. Пока он не добрался до центра и никому не передал, что отыскал меня живым. Я скоро вернусь, милая Марья, и всё тебе объясню. Отвечу на все вопросы. А пока лучше думать тебе, если кто спросит, что я и правда изменник своего рода... Но коль случится беда, зажги огонь на башне, я обязательно увижу и явлюсь.
– Стой! – едва успела окликнуть его. – А путь домой, в другой мир?! Ты должен будешь помочь мне и Славке вернуться!
– Если захочешь, – помедлил он, – я смогу. Если, – повторил Рейн с нажимом, – захочешь.
И скрылся за дверью.
С уходом Рейна дом словно опустел. Так странно, ведь я здесь, по сути, провела лишь две ночи, а уже привыкла к дракону.
Две?
Легко запутаться в днях, когда за столь короткий срок прошла будто одна маленькая жизнь.
Целая жизнь…
Я зябко обхватила себя руками и наверняка ощутила бы одиночество, если бы ко мне не подошёл Ива. Беззвучно. У него настоящая походка охотника! И неожиданно. Я бы не удивилась заметить рядом Славку или Арго, которые могли проснуться, когда я поднялась. Но, почему-то, не Иву.
Однако он ответил на моё удивление, не дожидаясь вопросов:
– Я сегодня дежурил. Всё хорошо?
– Дежурил?
Ива кивнул и сладко зевнул, поправил выбившуюся на лоб рыжую прядь волос и осмотрелся.
– Конечно… Дом хоть и запирается, но хотелось бы заранее узнать, если на пороге чужаки. Мы с Асей и Арго дежурим по очереди. Остальным это дело не доверяем, они дурни, – улыбнулся он как-то по особому тепло. – А Софи, пока не заболела, должна была силы для другого копить. Ей не спать нельзя.
– Молодцы какие, – прошептала я.
– Так всё в порядке?
– Дракон ушёл, – голос мой предательски дрогнул.
Ива же насторожился, но ничего не ответил. Рассуждать, к добру этот уход или к худу смысла не было. Надо было думать, как жить дальше и мы оба это понимали.
– Знаешь, – я всё не решалась погладить его по голове, как сделала бы с остальными, – ты иди, поспи, а я покараулю. Мне всё равно уже не заснуть.
Ива начал колебаться, но, в конце концов, отвёл меня в башенку дома, где вместо крыши устроили настоящую смотровую площадку.
В мирное время здесь можно было бы поставить вазоны с цветами, столик, кресла и развесить фонари. А может и оборудовать что-нибудь вроде мангала и жарить зефир на огне, любуясь звёздами…
Но сейчас на крыше лишь стояли стулья, был расстелен на полу плед и поставлена рядом огромная медная крышка из под кастрюли с палкой, привязанной к ней верёвкой. Чтобы в случае опасности стучать и разбудить этим весь дом. На тот же случай неподалёку был оставлен и лук со стрелами, к которому от греха подальше я даже не притронулась. Хотя мысленно и пометила у себя в планах научиться стрелять…
Я ходила туда-сюда, кутаясь в плед, выпуская из губ клубочки пара, боязливо, но с любопытством вглядываясь вдаль, где крыши домов сливались с листвой деревьев и всё, даже лесная полоса, что находилась ближе всего к нам, казалось мне скалами. А надвигающийся на нас туман – дымом от драконьего дыхания. И шелест листвы вокруг – взмахами больших крыльев…
Но вот я припала к перилам, щурясь и до рези в глазах вглядываясь в это чарующую красоту опустевшей земли. Потому что мне на миг почудилось, будто я увидела поднимающийся ввысь столб искр.
Костёр? Труба какого-то дома? Факел?
Что это могло быть?
А вдруг в городе обитает, прячется в подворотнях, в шатких стенах, на разрушенных улицах ещё много детей, которым нужна помощь?
Устроить бы вылазку туда ещё разок. Только как-нибудь при этом себя подстраховав. И, желательно, не беря с собой детей.
Но пока, прямо сейчас, меня ожидали куда более срочные дела. Размышления мои прервало новое зрелище: Софи светлым, лёгким призраком, в белом платите и наверняка босиком (так как я не услышала даже эха каблучков по каменной кладке) выбежала из дома и заметалась у тяжёлых ворот, собираясь с духом, чтобы решиться выпорхнуть на улицу в этот холодный, предрассветный час.
– Софи! – крикнула я, но девочка даже не обернулась. – Софи, ты куда?
Глава 21
Когда я выбежала на улицу, то обнаружила, что Ива меня уже опередил.
Как только он заметил, что из Дома кто-то вышел, мне оставалось только догадываться, да это и не так важно. Куда важнее то, что Софи плакала, а я чувствовала, будто немного, вроде и не по своей вине даже, но подвела мальчишку.
Ведь он, а не я, остановил Софи, не дав ей уйти куда-то в ночь…
– Как же так? – причитала она, удивительно легко и проворно, как-то даже естественно избегая его успокаивающих объятий. – Всё ведь шло так хорошо…
– Пожалуйста, Софи, – срывающимся от бессилия и волнения голосом уговаривал Ива, – прошу, успокойся же.
– Что случилось? – подбежала я к ним.
Они стояли на тропе за двором в метрах пяти от ворот.
– Как ты могла его отпустить?! – выкрикнула Софи, даже не пытаясь стереть слёзы с лица.
Она заламывала себе руки, то и дело нервно поправляла свои светлые, серые волосы и изо всех сил избегала наших взглядов.
– Что? – не сразу поняла я.
– Рейна! Как ты мгла позволить ему уйти, Марьяна? – всхлипывала она, поддавшись, наконец, Иве, позволив ему приобнять себя одной рукой и уткнувшись ему в плечо. – Он лежал несколько дней под деревом, я слушала о нём едва ли не сказки. Придумала, – едва не задохнулась она от плача, – ему имя… Это я придумала! Затем он оказался в приюте. И всё вдруг начало оживать. И Рейн ничего не помнил, был только наш. А теперь, что думать, на что надеяться? На… – судорожно втянула она воздух, – на кого… смотреть?
Ива на этом медленно отстранился от неё, рассматривая Софи так, словно впервые её увидел. И выпалил, сделавшись весь красным, как свеча, под цвет своих волос:
– На меня… Как же я, Софи? Есть ведь я.
Она резко прекратила плакать и воззрилась на паренька широко распахнутыми глазами, сразу не находя, что ответить.