И лучше бы не находила и дальше…
– Ты маленький ещё, Ива, – произнесла она как-то скомкано и недоуменно.
Ива звучно сглотнул, крепко накрепко сжал руки в кулаки (даже сломанную, что не до конца ещё зажила после моей помощи и теперь наверняка причиняла боль) и высоко поднял голову, выдерживая эту паузу с достоинством.
С достоинством, на какую только был способен безнадёжно влюблённый и отвергнутый мальчишка.
– Не возраст делает мужчину, – едва смог он выдавить из себя, но взгляд его был твёрд.
От ответа Софи отвлёк воинственный возглас со стороны дома и несущийся к нам Милах с палкой наперевес:
– Где враги?! Я их сейчас! Я их! – он, отдуваясь, остановился рядом с нами, озираясь по сторонам, а затем недоумённо спросил: – Нет врагов? Мне после ранения уже не так страшно… А чего вы тогда здесь, – это предназначалось уже одному лишь Иве, – и женщины плачут?
Я не смогла сдержать умилительной улыбки и смешка.
Прелесть какая, ринулся защищать нас! Мужчина.
Ива ничего ему не ответил, молча прошёл мимо, возвращаясь в приют.
Зато Софи, словно и не видела во мне соперницу и корень всех зол, вдруг обняла меня, как подругу или мать. Чем окончательно сбила Милаха с толку.
Он принялся нас расталкивать, смешно и мило ворча:
– Софи, ты уже почти взрослая, тебе мама больше не нужна. А мне нужнее!
Я, уже не скрывая смеха, обняла их обоих и потрепала Милаха по волосам, на которых уже начинали отплясывать отблески восходящего солнца.
– Всем нужна, – шепнула я. – Но мам нужно слушаться, – мой взгляд упал на кое-что, чего я раньше не замечала и чему теперь была очень рада, – и сегодня я дам вам задание. Собирай народ!
Я опасалась, что на уход дракона бурно отреагирует не только Софи. Дети и правда успели навыдумывать себе невесть чего насчёт Рейна, пока он был в стенах дома, строили планы о нём, бегали взбудораженные и радостные, а после того, как он навёл порядок на кухне и всех накормил, наверное, и вовсе поверили в скорое и светлое будущее.
Как бы не было теперь бунта или упаднического настроения, когда узнают, что Рейн нас оставил…
Поэтому я собрала во дворе четверо ребят, не считая Милаха.
Ларо, русоволосого, веснушчатого мальчика со смешным именем Марси и двух братьев, чьи имена всё ещё не смогла запомнить.
Дала им по палке в руки и указала в сторону крапивы, что росла у тропы к воротам настоящей страшной стеной:
– Милах тут врагов искал, так вот.
Дети непонимающе переглянулись.
– Мне надо, – пояснила я, – то растение, что находится за крапивой. Сперва нужно победить врага!
– Кусачку? – протянул пухлощёкий Ларо. – Она ведь ядовита.
– Крапива-то? – улыбнулась я. – Вовсе нет! Её, кстати, даже едят. Я вам суп сварю с бульоном на косточке.
– А, – Милах покрепче взялся за палку, – это зачем?
– Крапи… Эм, то есть, кусачку бить, конечно же! – сказала я, искренне удивлённая тем, что местные дети не знают этой забавы.
Я то думала, что бои с крапивой – общее для детского мира во всех мирах. Как бы это ни звучало.
Хотя… Возможно, так оно и было, просто до этой минуты в детях не просыпался этот инстинкт, эта тяга к сражениям с коварным растением! Потому что мальчишки не только распробовали вкус этой борьбы, но и заразили часть остальных детей. И вот уже со смехом и угрожающими выкриками в сторону крапивы, на улице собралась целая команда ребятни.
Когда же все вражеские войска были уложены к земле и для верности ещё примяты ногами, я смогла с лёгкостью выдернуть несколько стеблей топинамбура.
– Ну, – счастливая, поделилась находкой с раскрасневшийся от битв ребятнёй, – вот! Пожарю и на салат натру.
Они притихли, вновь переглядываясь.
– Корни? – догадалась, наконец, девочка-кукла.
Имя у неё оказалось знакомым мне и очень ей подходящим – Шура.
Я кивнула ей.
– Правильно. Это «земляная груша».
Один из братьев оживился, пусть (я по глазам видела) и не поверил:
– Груша?!
– Не сладкая, – поспешила предупредить я, чтобы зря не обнадёживать детей. – Это, мм, – задумалась, – почти, как редька. В общем, еды нам прибавилось, – подвела я итог и принялась раскапывать остальные клубни.
Топинамбура росло здесь не очень много, но несколько вёдер набралось. Радовало и то, что клубни эти могли довольно долго храниться.
Шурочке я дала задание помочь мне отмыть их от грязи, и уже с чистыми «грушами» мы отправились на кухню, где компанию нам составила Софи, вызвавшаяся помочь с приготовлением еды.
Чему я была рада не только из-за самой помощи. Больше всего я была успокоена тем, что девочка не видела во мне врага.
Но, в каком-то смысле, из-за этого мне стало её до боли жаль. Трогательно, что она будто и думать не смела ревновать Рейна ко мне.
Светлая и хрупкая душа, страдающая от первой влюблённости…
Или же мне просто было легче думать о других и отвлекаться их переживаниями, чем признать, что самой до смерти хотелось бы видеть Рейна.
Впрочем, может это лишь потому, что с ним здесь спокойнее, да и он обещал помочь мне и Славке вернуться в родной нам мир?
– Марьян, – племянник мой оказался рядом, будто услышал, что я о нём подумала, – Шмеля то тоже кормить нужно…
Пёс мой, понурившись и вжав между ног хвост, стоял за Славкой с жалобно-поднятым на меня взглядом и тихо-тихо скулил.
Пока не заметил нечто, что заставило его подпрыгнуть и начать скакать по кухне как угорелый с оглушительным лаем, перепугав девочек.
– Сидеть! Нельзя! – пыталась я утихомирить пса, а Славка с трудом поймал его за ошейник. – Что на тебя нашло?
– Увидел кого-то, – кивком указал Слава на окно.
– Я тоже видела, – робко сказала Шура, – там незнакомый мальчик.
Я часто заморгала, словно это могло помочь мне увидеть незнакомца.
– Ещё один новенький? – выглянула в окно, но заметила лишь примятую траву под ним.
Славка же на всякий случай… взялся за скалку, за неимением биты:
– Лучше бы ему быть маленьким и безобидным!
И я его понимала. Но что-то мне подсказывало, что неизвестный, каким бы он ни был, создал своим появлением новый виток истории для этого дома.
Сейчас я была склонна прислушиваться к своей интуиции. Она говорила мне, что проще было бы изо всех сил сохранить здесь привычный для всех ход вещей, лишь добавляя в него недостающие элементы. Вроде еды, тепла, чистоты и заботы.
Но не закрывать же глаза на всё, что кроме, из-за предчувствия трудностей!
Мальчика нужно было отыскать, обязательно. А там видно будет…
Глава 22
Слушались меня дети пока из рук вон плохо. Они с охотой принимались за поручения, что касались их же благополучия и удовольствия, воспринимая это, как некую игру. И желая, конечно, показать мне себя с самой лучшей стороны, добиться внимания, похвалы, ласки. Но когда речь заходила за изменения уже устоявшихся в приюте правил…
– Мало ли, кто там, – как можно более строго говорила я толпе насупившихся детей в холле, – вдруг недобрый человек? Если кто-то видел ребёнка, что не точно, прошу заметить, – подняла вверх палец для большего внимания, – то это не значит, что рядом с ним не может быть взрослых. Плохих взрослых.
– Но это территория приюта! – запротестовал один из мальчиков, мелкий и щербатый, постоянно шмыгающий носом (надо бы заняться его лечением…) – Мы всегда могли выходить, лишь бы не дальше!
– Дальше, только с Ивой или Асей, – подхватил кто-то за его спиной.
– Так-так-так, – выставила я вперёд ладони, – успокойтесь! Пусть, не спорю. Но ситуация сейчас другая. И за вашу безопасность отвечаю теперь я.
– А пусть Ива скажет! – выкрикнула Ася.
И дети расступились, чтобы собраться вокруг Ивы.