И ночевать я намеревалась в холле на софе. Если бы и правда ложилась спать…
Я долго ждала, когда Милаха сможет уволочь из холла Ася, он упирался ногами и руками, чтобы остаться со мной. Затем девочка с рыжими кудряшками, которая выглядывала из-за угла лестницы и испугалась моего: «привет…». Она знала, что всем вновь прибывшим нельзя покидать отведённое им крыло дома, а потому, видимо, испугалась моей реакции и, не дожидаясь, буду ли я ругаться, бросилась бежать.
Догонять я её, конечно, не стала. Вместо этого повернулась лицом к стене и с головой укрылась пледом. Притаилась, услышала через несколько минут, как рядом со мной кто-то ворочается и сопит. И, наконец, решила взглянуть…
Арго и Слава вновь спали рядом, будто тем самым охраняя меня, а не ища во мне защиты.
А я понимала, что все детки, находящиеся в приюте, на самом деле испытывают потребность в безопасности. Особенно сейчас, когда за дверями дома нас никто и ничто не защищает. А стены пусть и толстые, крепкие, но, что стоило бы взрослым и недобрым людям выбить дверь или окна, чтобы пробраться внутрь?
Из головы никак не уходило, что у новеньких украли пятимесячную девочку и мальчишку постарше.
Страшно представить, зачем кому-то так понадобились дети. Лучше не вдумываться…
Без сожаления – в любом случае бы не заснула – я тихо-тихо поднялась, стараясь не скрипеть софой, спустила на пол ноги, невесомо погладила по волосам Славку и направилась в сторону подвала.
Там наверняка должна была быть лампа или вроде того! В крайнем случае, возьму с собой несколько тех странных камней, которые начинают светиться, если по ним ударишь.
Так и вышло, чтобы не терять времени я лишь взяла их, лежащих у входа, и поспешила уйти.
Только вот на этот раз мальчики не спали и встретили меня у входной двери.
– Бросаешь нас… – скорее заключил, чем задал вопрос Арго.
И в шёпоте его было столько понимания с безысходностью, и нисколько осуждения, что у меня зашлось сердце.
– Снова рискуешь собой? – пронзал меня Славка взглядом исподлобья.
Я облизала вмиг пересохшие губы. И совсем расстроилась, когда к нам подошёл ещё и Шмель, склоняя голову к полу, поджимая хвост и тихо скуля.
– Ребята, – шепнула я, – мне очень нужно, у нас почти ничего нет из лекарств. Я недалеко отойду и вернусь через пару часиков, обещаю! То, что может пригодиться цветёт только ночью.
– Я с тобой, – хотел было Арго схватить меня за руки, но остановил себя, не решился, – ты ведь местности совсем не знаешь!
– Пса хоть возьми, – присоединил Славка к ошейнику Шмеля поводок, – мне так спокойнее будет.
Я усмехнулась. Сам, значит, со мной не рвётся? Или задумал тайком, когда я этого ожидать не буду? Хитрец.
Славка не знает, что я его вижу насквозь.
– Мальчики, – на этот раз сказала твёрдо.
Пора, всё, пора быть взрослой и принимать решения так, чтобы их уважали!
– Мальчики, – повторила строже, – если кто-то из вас пойдёт за мной, то будет наказан. Как можно уйти и дом оставить без присмотра?
Арго начал колебаться.
– Но… Ива здесь. И Ася девочка умная, бойкая.
– Угу, – протянула я, – всё на девчонку спихнёшь и на старшего своего, кто ослаблен был болью и пытается восстановиться?
– Ну, вот и хорошо, – заключил Слава, шагая к двери, – Арго смотрит за порядком, а я за тобой.
И моим взрослым решением было ему уступить…
Как бы я ни держалась, а Славке было сложно отказывать. А если ещё честнее, то дело не только в этом.
Мне нужна была его поддержка, единственного человека здесь из моего мира, единственного родственника. И я себя очень корила за то, что полагаюсь на ребёнка. Но ничего с собой поделать не могла, стоило лишь Славке на меня посильнее надавить.
– Только Шмеля держи крепче, – попросила я, выходя вместе с ним во двор.
– Конечно.
До леса шли молча. Оба… нет, все втроём вздрагивая и настораживаясь из-за каждого шороха, скрипа или треска.
Но сам путь до леса оказался не так долог и сложен, как мне думалось. И вот, под неверным светом мерцающих камней, сверяясь для надёжности с книгой, я присматривалась к длинным голубым стеблям трав, покачивающими на ветру кисточками с пыльцой.
– Кажется, оно, – прошептала, словно боясь вспугнуть тишину и спокойствие вокруг.
Мы находились среди высоких сизых елей рядом с какой-то дорогой, почти полностью заросшей травой.
Приют был почти не различим вдалеке за кронами деревьев, но одно его окошко, наверняка зажжённое для нас Арго, напоминало луну, застрявшую в ветвях.
И это грело мне сердце.
Шмель осторожно, очень осторожно ступал по траве, обходя меня по кругу, словно держа свой пост, охраняя. И смешно чихал, когда целебная пыльца оседала на его влажном чёрном носу.
Я смахивала её, белую и едва заметно мерцающую, в небольшую стеклянную баночку, сосредоточенно и аккуратно, закусив губу от старательности. Как вдруг меня оглушил крик Славки и я с перепугу укусила сама себя и натянула поводок Шмеля.
– Марьяна, беги, – Слава находился всего в метрах пяти от меня, но видел что-то вдали дороги, – беги скорее, прячься!
Я спешно закупорила баночку деревянной пробкой и бросилась к ближайшим зарослям, не разбираясь, что напугало так моего племянника.
Однако было уже поздно.
Ночи здесь тёмные, настоящие… Темноту эту не разбавлял привычный свет города, где я раньше жила.
Поэтому мне и не видна была сразу странная процессия, что неслась по дороге, будто призрачные жуткие тени.
Лошади и повозки вынырнули из темноты в тот самый момент, как фырканье, цокот копыт и треск колёс донёсся до моего слуха. Уж не знаю, магия виной была тому, что я не услышала их раньше или что-то ещё.
И двое мужчин, худощавых, судя по силуэтам, что мне удалось разглядеть, но всё же наверняка более сильных, чем я, спрыгнули на землю, противно и довольно гогоча.
– Ты смотри-ка, – протянул один хриплым, низким голосом, – женщина!
– За такую много дадут, – ответил его приятель, хлопая своего подельника по плечу и выхватывая факел, мерцающий на краю одной из «карет».
– Если продать не пожалеем, можно ведь и себе…
Пока они строили на меня планы, я пыталась удержать пса и скрыться в лесу, пусть и понимала, что тщетно.
Глава 25
Они схватили меня играючи, будто я и не бежала, что есть силы через бурелом. Будто не путалась в траве, что замедляла бег, не терялась в темноте, выставляя вперёд руки, боясь во что-нибудь врезаться и всё равно больно получая ветвями по лицу. И я ведь не была в платье, которое цеплялось бы подолом за корни, колючки и ветки! И всё равно, всё равно двое дурно пахнущих незнакомцев скрутили меня и поволокли к повозке, сжимая мне рёбра своими костлявыми, жёсткими пальцами и буднично переговариваясь по пути.
Я едва сдержалась, чтобы не позвать Шмеля.
И хорошо, ведь у одного из мужчин на поясе висел настоящий охотничий кинжал.
Стиснув зубы, я молчала, чтобы не позвать на помощь или наоборот не крикнуть племяннику, чтобы он убегал, не думая обо мне.
И хорошо. Вдруг бы не послушал и бросился защищать?
Глаза мои тут же защипало от слёз.
Я ведь знаю, точно знаю, что он хороший у меня… Огрызался и чудил, будучи в нашем мире, потому что переживал нелёгкий период. Злился на всё и вся. На судьбу.
Удивительно, как сейчас не срывается на мне. Ведь, пусть и не виновата, вроде, а мог бы винить меня, что оказался здесь со мной. И не успел из-за этого проститься со своей матерью…
Её наверняка уже отключили от аппарата жизнеобеспечения. Мы планировали прийти накануне. Славке важно было проститься…
Бедняжка почти никогда не навещал её, не мог, слишком боялся, ему было тяжело видеть свою мать в таком состоянии и знать, что она даже не сможет открыть глаза, чтобы на него взглянуть.