Но расправу над волком прервал истошный мальчишеский крик:
– Не надо!
Я открыла глаза и не удержалась, таки бросилась к крыльцу, чтобы оттянуть подальше от зверя и Иву, схватив того за плечо, и выбежавшего на улицу Милаха, поймав малыша за руку.
– А ну, – кричал он Гейлу, – не трожь зверЯ! – от волнения смешно ставил он ударения, будто начиная говорить с каким-то акцентом. – ЖиводёрнЫй ты человек! Она ж не кусила никого!
– А будешь ждать, – натянув капюшон пониже, недобро хмыкнул Гейл, – когда укусит?
Милах притих, задышав шумно и сдерживаясь, чтобы не начать всхлипывать.
– Нет, – вмешался вдруг Ива, – правда, не спеши… Не ведут себя так волки обычно. Здесь дело в чём-то…
Гейл, не слушая его, вновь занёс нож.
Но неожиданно для всех, сторону Иву заняла Софи.
– Мы Иву слушаемся, – прозвенел её голос и ни волнение, ни всё ещё тусклый свет не могли помешать мне увидеть, как загорелся у Ивы взгляд, – хочешь у нас гостить, принимай наш уклад!
Гейл, помедлив, опустил своё оружие, оставаясь весьма этим раздосадованный.
– А я думал, – эхом прозвучал его голос и недобро вспыхнул взгляд разноцветных глаз в темноте капюшона, – что ты умная, Софи…
Она, опустив голову, расстроенно отступила к двери, но не убежала. Стала ждать, что скажет Ива и что будет дальше.
Глава 28
Ива, будто забыв о диком звере, всё внимание своё направил на Гейла. И каким бы тот ни старался выглядеть загадочным и сильным, как бы не гордился (а это было хорошо заметно) тем, что собрал вокруг себя брошенных детей, Гейл под взглядом этим стушевался и отступил назад.
– Ты Софи оскорблять удумал, чужак? – тихо, но отчётливо, едва ли не по слогам произнёс Ива.
– Не оскорбления это, озвучивание действительности, – тем не менее, не растерялся Гейл.
И здесь-то я решила встрять.
– Мальчики… – взгляд мой скользил то по ним, то по странной волчице, чьи рёбра выступали из под облезлой шкуры, а пасть искажалась в оскале. – Мальчики, сейчас не время.
– Она не дикая, – с трудом оторвался Ива от Гейла, пусть и зрительно. Будто не взгляд отвёл, а отпустил, схватив до того за грудки. – Волки дикие себя иначе ведут. Вот и всё.
– Думаешь, – Гейл, похоже, сдавать позиции не хотел и пытался сохранить видимость лидерства, – она желает что-то нам сказать?
Славке же моему, я чувствовала это, даже видеть его лицо не нужно было, лидерство обоих не нравилось. Он выступил вперёд, изо всех сил делая вид, будто волка совсем не боится:
– Ручная или дикая, а есть пришла выпрашивать, как обычная псина!
Об упоминании собак у меня болезненно кольнуло сердце. Если Шмель жив, он наверняка очень испуган…
Но сейчас я склонна была поддержать Славу, пусть и не совсем так, как ему бы хотелось. Точнее, не по причине согласия с ним.
– Пойдёмте все в дом, – открыла я дверь шире. – Нам в любом случае сейчас нужно отдохнуть, поесть и принять лекарство!
Я проверила карманы.
Маленькая баночка разбилась в одном из них, ранив мне бедро (как только не заметила сразу?), но травы, которые успела собрать, остались. Надеюсь, хотя бы на один раз лекарство приготовить у меня получиться.
Так все мы и ушли, оставив таинственного зверя метаться по крыльцу, о чём я изо всех сил старалась не думать. Тревожно.
Иву на всякий случай я отправила умыться и сменить одежду, которую попросила положить отдельно – потом постираю. Вдруг волчица бешеная? Лучше подстраховаться. Хотя, надеюсь, опасения эти напрасны и Славка мой прав.
Пока дети разошлись, кто куда, надеюсь, не успев перезаразить друг друга, я взялась за приготовления лекарства для самого тяжёлого малыша.
Пыльцы с кисточек трав вышло меньше, чем требовалось на порцию, но с другой стороны, ребёнок был крохотным и худеньким… А, по крайней мере в моём мире, дозировка лекарств зачастую рассчитывалась по весу болеющего.
Я смешала пыльцу с растёртыми в кашицу другими растениями, добавила немного молока, благо козы у нас уже были, подогрела на углях (так проще было не довести до кипения), процедила, повторила всё снова и перелила в кружку. После чего подула на напиток, закрыв глаза, пытаясь прочувствовать свою силу. И разомкнула веки лишь в тогда, когда комнату заполнило золотое свечение моей магии.
Получилось!
К малышу я шла полная надежды на его скорое выздоровление, и когда его белые губы коснулись кружки с отваром и прозвучали первые громкие глотки, то я убедилась в том, что надежда моя не напрасна.
У малыша почти сразу порозовели щёчки. Он начал дышать ровнее и вскоре заснул, уткнувшись носиком мне в плечо, спокойным глубоким сном.
Я просидела так с ним до обеда. Пока к нам не постучалась Софи.
– Марьяна, – тихо позвала она, и я сразу же проснулась. – Там все хотят есть. Волк не уходит и никто не выходит из дома без твоего разрешения. Так Ася распорядилась. У неё, к слову, жар поднялся… А, и еды, которая у нас оставалась, больше нет, – развела она руками.
– Нет? – с меня слетели остатки сна.
Хотя чему я удивляюсь? В приюте теперь примерно сорок детей. Если я правильно посчитала…
– Ладно, сейчас придумаем, – поднялась я, оставляя напоследок поцелуй на лбу ребёнка. – Молоко есть. И приготовим что-то более существенное. Ты ведь мне поможешь?
– Конечно, – улыбнулась Софи. – А ты меня взамен выслушаешь? Хочу поделиться… А то поговорить не с кем, вокруг мальчишки и малышня.
– Разумеется, я с радостью, – отчего-то потеплело у меня на душе.
– А я говорила им, – Софи сидела на лавке под окном, помогая мне чистить клубни топинамбура маленьким, тупым ножиком и сразу же мыла их в тазике с водой, что стоял у её ног, – а они не верили.
– Что говорили?
Софи улыбнулась и повела плечом:
– Что готовить, это легко, было бы с чего. И работа на кухне, мол, не работа даже, а почёт и забава в одном лице.
– Милах небось сказал? – рассмеялась я.
– Угу… – старательно выскабливала она кончиком ножа тонкую кожуру из особенно неудобных участков клубня.
– Так чего мы мучаемся? – поднялась я с пола, где на расстеленном полотенце перебирала фасоль. – Нужно его и позвать, раз умный такой!
Совсем недавно мы выяснили опытным путём, что для того, чтобы малышня не мешала работать, нужно её попросить помочь… К сожалению, когда дело касалось трудоёмкой и монотонной работы, надолго детей не хватает и, от греха подальше, они спешат ретироваться из помещения, прячась от трудностей и дел где-то в недрах дома.
Таким образом, за эти пол дня, что мы с Софи провели на кухне, здесь побывало двенадцать ребят, что попеременно заверяли нас в своём желании помочь.
А работы и правда было много! И разной, каждому на выбор: следить за огнём в плите и каминах. Заготовить хвороста про запас и хотя бы на завтра. Мыть и чистить овощи. Наносить воды для приготовления обеда и ужина. Принести воды для купания малышей на ночь и стирки. Сама стирка, штопанье одежды. Нарезка трав для лекарств и для супа (сейчас это было одним и тем же, выбирать здесь особо не приходилось). Помочь мне перебирать крупы и бобы, которые, как оказалось, принесли с собой «дети Гейла». Помыть баночки и бочонки для будущих заготовок на зиму. И многое другое…
Милаха я нашла сражающимся с крапивой. С красными по локоть руками из-за ответных ударов противника, но счастливого до невозможности. Сама ему разрешила недавно выйти, и вот результат.
Меня даже потянуло сказать ему, что раз уж он крапиву уложил, зная, что я и её собиралась заготовить на зиму для кровоостанавливающего настоя и ради витамин, то пусть теперь он порежет толстые стебли и положит сушиться!
Но, знаю, что делать этого ни один ребёнок не будет. Потому что «кусачку» бить весело и ничего, если она ответит на это. А вот в «мирное время» позволять ей себя кусать, это с родни издевательства и преступления над собой.