Выяснилось, что Рейн уже догадывался, где искать Славу и свою племянницу, просто точного расположения их не знал. И ему было бы даже лучше, задержись здесь его братец на день-два. Рейн мог бы тогда рискнуть и доставить Искру в центр, пока лжеимператора там нет. Спокойно бы раскрыть людям правду. Поэтому и хотел получить знак, задержался ли Эмрант.
Знала бы я об этом, то, несмотря ни на что, сама бы Эмранта здесь оставила, всеми правдами и неправдами отдаляя его отъезд в Эффир!
С другой стороны, может и к лучшему, что сложилось иначе... Дети, по крайней мере, целей остались. Да и я, тоже...
Да и у Рейна больше времени появилось, чтобы сделать всё правильно, без риска, а не сгоряча. Нужно было обдумать всё и прежде чем действовать, набраться сил. В идеале – помочь близняшке вновь заговорить…
Рейн сказал, что говорить она умела. И неплохо было бы, сумей малышка рассказать людям правду о невиновности Рейна, а не просто кивнуть после его слов об этом.
И узнать бы ещё, куда подевался её братик…
Всё это раз за разом прокручивалось у меня в мыслях, словно заезженная пластинка. В этот раз – под скрип грубой тряпки об сожжённый чугун, который я пыталась отмыть. Пока обжигающе-горячие ладони дракона не сомкнулись на моих плечах, и обволакивающий голос его не прозвучал рядом с моей шеей, вызывая этим на коже россыпь мурашек:
– Я представлял тебя у плиты, на кухне, угодливую и в платье, но не думал, что работа станет отнимать тебя у меня. Я передумал, – он притянул меня, смеющуюся, к себе и прижал к крепкой своей груди. – Идём, я тебя краду. Я… не могу больше ждать. Будем считать, ты уже моя жена, Марья. Согласна?
Мне ничего не оставалось, кроме как выдохнуть тихое, почти беззвучное «да». И меня подхватили на руки, чтобы унести туда, где не было бы детей. Видимо, помня мою давнюю шутку-отговорку о том, что дети в этом доме повсюду…
И время застыло.
Прошлое и настоящее слились в одной точке. И от этого, как ни странно, было хорошо...
Мы оказались на крыше, дверь Рейн запер, меня усадил на плед среди подушек, рядом поставил дымящийся чайник с травяным напитком и нехитрые закуски на медном подносе.
– Будем отдыхать, – объявил он мне, устраиваясь рядом и щелчком пальцев зажигая в воздухе по язычку синего пламени.
– Кто я такая, чтобы спорить с императором, – улыбнулась, подчиняясь ему, и следующие несколько часов мы проговорили обо всём на свете.
И вот лунный свет серебром пролился на крышу, будто превращаясь в холод, а мы закутались в тёплый большой плед.
Впрочем, и без него холодно бы рядом с Рейном не было.
Но я, не подумав даже, как-то само собой это получилось, запустила под его одежду ладони.
Настоящая печка...
Уголки его губ едва заметно дрогнули в улыбке, но сам дракон не шелохнулся, словно боясь спугнуть меня. Я сама придвинулась ближе, кладя голову на его плечо, а взгляд свой, направляя ввысь.
– Звёзды красивые, – прошептала завороженно. – Смотри, а там вон они зелёные! Ой, и синие!
– Созвездие «вороново крыло», его видно только зимними морозными ночами. И изредка – поздней осенью. В вашем мире такого нет?
– Нет, – ответила с запозданием, на мгновение растерявшись.
Пусть времени прошло совсем ничего, а я уже и забыла, что там у меня за «другой, ваш мир»...
– Загрустила? – встревожился Рейн и оставил в моих волосах мягкий, тёплый поцелуй, после которого слегка отстранил меня от себя и пытливо заглянул в лицо. Отчего скулы мои начали полыхать.
– Нет, – заверила его, – всё в порядке.
И сама не знаю, как решилась, зачем, почему – порывисто и мимолётно его поцеловала. После чего попыталась выпутаться из его объятий и убежать, но Рейн рассмеялся и прижал меня к себе, целуя куда попадёт, пока я не замерла, как птичка в кошачьих когтях, понимая вдруг, что, вот оно – попалась...
Только в моём случае (я уже верила) это не сулило мне беду.
– Слушай, – вдруг шепнул мне дракон, и что-то странное, будоражащее было в его голосе, – ты только не пугайся, хорошо?
И не успела я хоть как-то отреагировать, за спиной его с тихим шелестом выросли тёмные, переливающиеся, как драгоценные камни, крылья, от которых повеяло теплом таким, словно нас с Рейном накрыл купол, отгоняющий наступающий ночной мороз.
Я протянула руку, не удержалась, и провела пальцами по бархатистой коже...
– Красиво, – выдохнула, жмурясь от удовольствия, и тихо вскрикнула, когда Рейн посадил меня к себе на колени и поцеловал в шею, запуская руку в мои волосы, мягко стягивая их на затылке, заставляя запрокинуть голову.
Вторая его рука опаляла жаром мои рёбра и шла выше, пока не запуталась в завязках платья на груди.
Впрочем, с ними Рейн справился незаметно для меня и по спине моей пробежал холодком ветерок. После же всё сменилось жаром, и я уже не различала ни прикосновений, ничего, не разбирала слов, которые прерывисто шептал мне Рейн на ухо, не слышала собственных мыслей, не разбирала чувств.
Всё стало жаром и единым чувством, имя которому найти я не могла.
Я думала, что буду бояться, или вообще не решусь на подобное, особенно в другом мире, особенно с тем, кого нельзя назвать человеком. Но страшно мне не было, напротив, казалось странным его оттолкнуть, словно было что-то ужасающе неестественное в том, чтобы Рейн меня не касался. Будто он – недостающая моя частичка, деталь, без которой мне плохо.
И я не хотела, чтобы ночь эта когда-либо заканчивалась, пусть на утро, очнувшись в его сильных руках, глядя, как тают на драконьих крыльях мягкие снежные хлопья, не могла вспомнить в деталях всё, что произошло. Лишь тело помнило и горело алеющими отметинами. И мне не хотелось шевелиться, вставать, надевать платье, которое каким-то образом оказалось висящем на дверной ручке, собирать растрепавшиеся тёмные волосы, думать, о чём либо...
Хотелось растянуть привкус прошедшей ночи хотя бы ещё на пару минут.
Но никак – в дверь с той стороны уже робко стучались. Дети обыскались нас обоих, и ничего поделать с этим было нельзя.
– Я хотел бы своих, – проговорил Рейн, смотря в небо всё ещё затуманенным взглядом. – Но не так много... Точно не сто.
– Ну, у меня их уже сто, – рассмеялась я, пытаясь дотянуться до платья так, чтобы не пришлось вставать, и можно было продолжать прятаться под его боком на крыле от его же глаз, внезапно смутившись.
Рейн как-то странно задумался, слишком серьёзно восприняв мою шутку.
– Ну, раз они твои... Выходит, у меня уже есть дети? Надо подумать, что делать с этим, Марья.
Я рассмеялась, наконец, прикрывшись тёплой тканью.
– Ну, что ж, думай, – легкомысленно передёрнула плечом, спешно оделась и ушла к своим подопечным, оставив дракона в замешательстве и небольшой тревоге пополам с ликованием.
А оно, стоит признать, проскальзывало теперь в каждом его взгляде и жесте.
Ну точно мальчишка...
Но вот, что странно (и что успокаивало меня), Рейн весь последующий день старался не упускать меня из виду, будто боясь потерять ещё сильнее, чем до этого.
Будто думал, что даже теперь я могу захотеть вернуться домой, променяв его на свою прошлую жизнь...
Эпилог
Сказывалось предзимье, по утрам окна были затянуты синим инеем, морозы заставляли ночной воздух звенеть и ветер всё чаще пел в чёрных ветвях свою оглушительно-пронзительную песнь. Рыжими всполохами мелькали в тумане опадающие листья. Вдали то и дело слышалось тявканье лисиц. Чёрные птицы стучали по крыше приюта своими когтями, расклёвывали орехи на крепкой черепице, а нам сбрасывали лишь черепки скорлупок, из-за чего Ива принял решение отправиться в лес на поиски орехов.
Я шила детям шубки из зайчих шкурок, вязала свитера из найденной в одном из домов пряжи, мастерила им обувь из кожи и замши (Ива и Арго научили, как).
Мы ели яблоки в карамели по вечерам. У камина в самом большом, но уютном зале, рассказывали друг другу сказки.