- ...он только успел это сказать, - гудел спокойно дед над расчерченной доской, - и вдруг ядро оторвало голову его соседу и разворотило морду офицерской лошади... То есть, мордочку, - запнулся он, - мордочку лошадке. Вот такой же, как здесь, - он с намеком показал на ее белого всадника.
- Я уже не маленькая, чтобы сластить пилюлю и сюсюкать со мной, - рассеянно возразила ему Матильда и тут же пропустила хитрое нападение черной королевы. Она с досадой прикусила губу, когда дед выиграл четвертую партию подряд, и решительно потребовала реванша.
- Это все оттого, что я тебе рассказываю старые байки, - огорчился хитрый барон фон Ринген.
- Конечно, - буркнула Матильда, заодно припомнив, что первое имя барона - Рейнеке, а Рейнеке - как всякому известно, был хитрым лисом, - но я сама виновата: ведь вы учите меня никогда не терять ума, чтобы не происходило вокруг. А я сижу и мечтаю, как могла бы сама оказаться на коне впереди войска! Почему у нас нет лошадей, дедушка? - неожиданно спросила она. - Я бы хотела научиться ездить верхом!
- Увы, - барон ловко расставлял фигуры заново, - здесь плохо растет овес, а возить его дорого стоит. Тем более, лошадей нужно купить хороших, а заводчики дерут бешеные цены: когда война - боевой конь стоит дорого, а в мирное время - еще дороже. Да и ты, дорогая Матильда, к верховой езде не приспособлена.
- Почему? - она поморщилась, как только услышала свое имя. - Я могу бежать без отдыха час, могу выследить и поймать оленя, могу фехтовать без передышки... Почему я не могу ездить верхом?
- Это другое, - уклончиво ответил барон. - Животные здесь вообще плохо живут: что лошади, что собаки.
- Мы могли бы перебраться, - заметила она исподволь и взяла в ладонь черную королеву. - Куда-нибудь поближе к большому городу...
- Об этом нет и речи, - отрезал дедушка. - У нас не хватит денег на новый дом, а этот никто не купит, даже вместе с землей и лесом.
На языке у Матильды вертелись тысячи возражений, но она промолчала, вспомнив крутой нрав деда, который не очень любил, когда ему перечили, и, подавив желание отковырять от фигурки суконную подкладку, подала ему фигуру.
- Вы хотите, чтобы я стала настоящей баронессой, - наконец осторожно сказала она, когда сделала первый ход. - Но без людей я не знаю, как мне себя вести. Ваши слуги не умеют шить, и у меня никогда не было даже платья. Так почему же если вы растите меня как мальчика, я не могу вести себя как юноша?
- Это все глупые книги! - рявкнул на нее дед, оскалившись будто волк. - Хорошей девушке не пристало читать... для ее и моего спокойствия! Пойми же, сердечко мое, я делаю все, чтобы тебе было хорошо, - он потряс головой и потер сломанный нос, чтобы успокоиться. - Ты должна слушаться меня, и все будет хорошо. Я знаю, что делаю, Матильдхен! Если я говорю, что ты должна жить здесь, ты будешь выполнять мою волю!
- Но ведь мать и отец здесь не жили, - сказала она упрямо. - Они жили в городе.
- И их больше нет, - барон фон Ринген стукнул по столу так, что он вздрогнул, покосился, и фигурки съехали со своих мест. - Постой! Кто это тебе сказал о родителях?
- Никто, - буркнула Матильда, предчувствуя скорую порку. - Я просто будто бы знаю это.
- Ах, вот оно как! Нет, сжечь все книги, немедленно! Оттуда идет вся зараза, которая будоражит тебе душу! - он резко встал, и Матильда подскочила на месте и вцепилась ему в руку.
- Прошу вас... - бормотала она, пока он пытался стряхнуть ее или взять за шиворот, будто нашкодившего зверька. - Пусть мы не поедем в город... Оставьте книги... Вы сами говорили, что они принадлежали бабушке, и что они дороги вам...
- Ты дороже мне любых книг, несносная девчонка. Но твое непослушание выводит меня из себя! - процедил барон. - Где розги? - взревел он так, что затряслись стены. - Твоя мать было чудесной и послушной девочкой, пока не встретила твоего отца! Твой дядя никогда не смел даже помыслить говорить со мной в таком тоне!
Она прикусила губу, чтобы не сказать больше, чем уже было сказано, и отпустила деда. Тот молча указал ей на место, и Матильда послушно села. О шахматной партии можно было уже забыть, и она принялась собирать рассыпавшиеся фигурки. Мать и отца она никогда не знала и всякий раз удивлялась, когда дед говорил о них, как о живых людях, которые когда-то ели, пили и чувствовали.
- Розги в детской, - услужливо заметил слуга, появившийся как раз вовремя, чтобы подать барону его вечернее подогретое вино. - Мой господин, у вас просит аудиенции какая-то женщина.
- Сейчас? - барон фон Ринген приподнял бровь и взял бокал. - Я же велел никому не появляться близ моего дома!
- Она говорит, что это очень важно.
- Кто она?
- Какая-то старуха... Крестьянка.
- Дай ей талер и гони ее в шею!
- Вот как теперь вы привечаете странников, барон фон Ринген... - старуха уже стояла в дверях и нахально усмехалась, глядя на барона. - Кто бы мог подумать, кем станет маленький юнкер!
У барона отвисла челюсть, и Матильда впервые увидела растерянность на лице своего деда, который всегда знал, что и как нужно делать.
- Откуда ты здесь? - спросил он переменившимся голосом. - Как ты сюда попала?
- Я здесь всю жизнь живу, - сказала старуха просто. - Уж всяко дольше тебя. Дай Бог памяти, когда ты вернулся? Лет двенадцать назад?
- Матильда, наверх! - скомандовал барон фон Ринген, не сводя глаз со старухи. - Шахматы оставь! Слуги уберут. И не думай, что я забуду о твоем поведении.
Матильда неохотно слезла со стула. Она внимательно взглянула на старуху, и та ответила ей ровно таким же пристальным взглядом, который будто бы проникал внутрь ее души. Она покраснела и опустила голову.
- Что это у тебя - вроде девка, а от парня не отличишь? - услышала Матильда, пока поднималась по лестнице. Она перегнулась через перила, чтобы услышать дедов ответ, но проклятый слуга на кухне нюхнул чересчур много табачку и расчихался так, что заглушил слова барона. Матильда прикусила губу, воровато оглянулась и сняла домашние туфли. Дед так и так обещал ее выпороть, так чтобы и не подслушать их разговор?
Она спряталась за сломанными часами, которые отбивали время, когда им вздумается. Отсюда было видно, как ее дед пододвигает крестьянке кресло, все еще не выпуская вино из рук, и Матильда протерла глаза от удивления. Может быть, это какая-нибудь знатная дома, которая прячется от кого-нибудь?
- Вот вино, - неловко сказал Рейнеке, барон фон Ринген. - Хочешь?
- Не откажусь, - Магда глядела, как он не может решить, как подать ей бокал, и забрала его себе.
- Как Ганс? - спросил он.
- Умер, - коротко ответила она. - А как милая Анна?
- Тоже, - хмуро ответил барон. - Постой, но это уж ты должна бы знать!
- А я и не говорила, что не знаю, - отрезала Магда. - Но я же почтенная старуха, то бишь, вежливая.
- Вежливость и ты, - барон фон Ринген покачал головой, и Матильда подумала, что с ним что-то случилось. В любое другое время он бы выставил старуху за дверь, а то бы еще и высек ее. Она видела только спину деда, и тот то и дело заслонял от нее старуху.
- На себя посмотри, - посоветовала ему Магда. - Ладно, я сюда не лясы пришла точить и не вспоминать старые времена. Ну-ка, скажи мне, что там с твоими старыми привычками, из-за которых у тебя были неприятности?
- Какими еще привычками? - ощетинился старой барон так, что Матильде показалось, будто у него встала дыбом даже косичка от парика.
- А вот этими самыми, - она ткнула ему в грудь бокалом. - Полнолуние, охота...
- Не твое дело, женщина!
- Ошибаешься, - с явной угрозой сказала Магда. Она залпом выпила вино. - Очень даже мое. Но я уже вижу, ничего не переменилось... Бегаешь от инквизиторов и охотников? Пытаешься не злиться? А чьл твоя внучка?
- С ней все нормально! - рявкнул барон. - Какого дьявола я должен отвечать на твои вопросы? Чего тебе вообще надо? Я никому не мешаю в этом Богом забытом месте, и все идет как надо.