Мысли о Наамит вызвали у нее чувство вины. Вот она где сейчас — объедается пиццей, улыбается, смеется, пока Наамит пребывает в натуральном аду, не зная, что происходит с ее дочерью. Ханна чувствовала, что надо что-то делать, но в данный момент все, что ей оставалось, — это лишь проверять имеющиеся зацепки и работать в как можно более тесном контакте с ФБР.
— Что-то не так? — спросил Клинт. — У вас лицо вдруг стало, как у грустного щеночка с открытки.
Пожав плечами, Ханна помотала головой.
— Просто задумалась про наше дело, — сказала она. — Я знаю мать потерпевшей, так что никак не могу абстрагироваться. Это задевает меня за живое.
— Все-таки похищение двенадцатилетнего ребенка, — негромко произнес Клинт. — Ну как тут не задеть за живое?
— А вам много приходилось работать по делам о пропаже детей? — спросила Ханна.
Он кивнул.
— Только в прошлом году трижды. По-моему, более чем достаточно.
— Надо думать.
— Ну а вы? — спросил Клинт. — Чем вы обычно занимаетесь в качестве детектива полиции Гленмор-Парка?
— Ну, в отделе уголовного розыска Гленмор-Парка у детективов нет какой-то особой специализации. Так что… наркоторговля, проституция, кражи… да практически всем.
— И вам нравится? В смысле, ваша работа, а не… проституция и убийства.
— В основном да, — произнесла Ханна после некоторой паузы. — Хотя иногда тяжеловато это выносить. Я думала, что наращу толстую кожу, и иногда кажется, что так и есть, — но когда за нее все-таки что-то пролезает, то так и остается со мной.
Клинт с серьезным выражением лица кивнул.
— Эта беседа начинает немного напрягать, — пробормотала Ханна. — Мне было больше по вкусу, когда мы обсуждали всяких педофилов в наших краях.
— Давайте тогда сменим тему, — жизнерадостно отозвался Клинт. — Как вы отпраздновали День святого Патрика?
Ханна лишь удивленно заморгала при такой смене темы.
— Я не праздную День святого Патрика.
— В самом деле? Почему?
— Потому что я иудейка.
— О! — Клинт на секунду примолк. — Так что, вы ничего не делали?
Ханна замешкалась с ответом.
— Не совсем так. А вы что делали?
— Ничего. — Он пожал плечами. — Хотел вначале пойти на парад — в Бостоне его проводят с большой помпой. Но подвернулась очередная работенка. Так вы еврейка?
— Да, — кивнула она.
— Выходит, отмечаете еврейские праздники вроде Рош ха-Шана и, э-э… — тут он на секунду замялся. — Йом Кипур?
— Ну, формально говоря, Йом Кипур не празднуют, — уточнила Ханна. — Во время него постятся и молятся.
— Точно. И вы тоже?
— Нет. Я не особо следую традициям. А вот мой папа — тот да. Ходит в синагогу, молится и все такое. — Отец Ханны особо обратился к вере после развода с ее матерью, но она предпочла не делиться такими подробностями.
— Интересно.
— Правда? — спросила Ханна, скептически изогнув губу.
— Думаю, что да. — Клинт пожал плечами.
— А вы верующий?
— Нет, не особо.
— А ваши родители?
— Да. Католики. А я — нет.
— А почему?
— Потому что мой брат умер шести лет от роду, — ответил Клинт. — Мне сказали, что это Бог его забрал. Чушь собачья…
— О… — выдохнула Ханна, смутившись. — Сочувствую.
— Спасибо.
— А как он умер?
— Погиб в ДТП. Ехал на велике и вдруг свернул на проезжую часть. Никто не знает почему. Водитель был не виноват, да и скорость не превышал. Просто такое уж стечение обстоятельств.
Клинт почти молитвенным жестом переплел пальцы и положил руки на стол. Уставился на них. А когда опять заговорил, голос его звучал совсем тихо.
— Мне было восемь, и я ехал сразу за ним. — Он поднял глаза к потолку и заморгал. — Я нечасто про это рассказываю. А потом, это случилось давным-давно.
Ханна внезапно испытала побуждение схватить его за руки, крепко сжать их, сказать ему, насколько она сожалеет.
— Давайте-ка лучше двинем, — сказала она вместо этого. — Нам надо опросить следующего извращенца.
Бернард шагнул в пустой кабинет оперативников. В голове глухо пульсировало. Поспать ночью практически не удалось, а все утро он прокатался на пару с агентом ФБР, оказавшимся даже еще более болтливым, чем его тетя Лорена. А что касается болтовни, то тут превзойти тетю Лорену практически нереально. В конце концов Бернард сказал этому агенту, что ему надо срочно заняться какой-то бумажной работой — только чтобы избежать потока слов, изливающегося на его истощенный мозг. Прикрыв глаза, он сделал глубокий вдох, наслаждаясь блистательной тишиной кабинета.