– Веду их дела в городе. Я юрист. Мой средний брат – военный, а старший управляет нашим поместьем.
– Весьма плодотворный механизм, – замечает Нелла.
– Как и задумывал наш отец.
Он прекрасно умеет подать себя. Однако, несмотря на шум бального зала, Нелла различает в голосе Якоба нотки… горечи? Или, может, смирения? Кажется, он и сам осознает оговорку и потому вновь переводит разговор на Неллу:
– Вы Петронелла Брандт, супруга Йохана?
Он задает вопрос – и Нелла чувствует, как земля вот-вот уйдет из-под ног. Якоб молод, прямота ему, вероятно, польстит.
– Правильнее сказать – вдова. И не верьте всему, что слышите.
– Не верю, – говорит Якоб. – Я знаю о вашей семье, потому что изучал дело в университете.
Нелла не может скрыть удивления:
– Дело?
– Дело вашего мужа. Судебный процесс.
Нелла теряет дар речи. Никто не заговаривал с ней на людях о процессе над Йоханом с тех самых пор, как он состоялся восемнадцать лет назад. А упоминание его – и Йохана – в устах этого молодого человека, да еще и здесь, в крошечной прихожей у зала, где пылает геенна бала Клары Саррагон… едва ли выносимо.
Якоб ван Лоос хмурится:
– Мне не следовало этого говорить. Прошу прощения…
– Нет, – перебивает его Нелла. – Просто… я и не подозревала, что такое возможно. Изучать дело.
– О да. У республики все на учете, мадам.
– Ну разумеется. – Нелла смотрит в полированный деревянный пол.
«Прошлое нас не отпустит, – думает она. – Никогда».
– Произошла судебная ошибка. – Якоб произносит эти слова не сочувственно, а с уверенностью, отстраненностью представителя закона, словно Йохан был не более чем именем в архивах, а не самым настоящим человеком, которого государство упустило из виду.
Нелла представляет мужа живым. Как он, обветренный и просоленный, стоит в тени коридора, и рядом его любимая собака Резеки. Нелла думает о нем и о его любовнике Джеке, который солгал в зале суда, чтобы погубить Йохана. Она вспоминает сырость камеры Стадхауса. Избитое тело Йохана. Бал у Саррагон должен был залечить все эти старые раны.
– Вашему супругу не обеспечили справедливого судебного разбирательства, – продолжает Якоб. – И с точки зрения доказательств его вообще не должны были предавать суду.
Нелла рада, что опустила голову и молодой человек не видит ее лица. Слова не вернут Йохана из мертвых. Она сдерживает подступившие слезы и выпрямляется.
– Дело в том, – произносит Нелла, – что это было очень давно.
Якоб ван Лоос выглядит почти суровым.
– Не могу представить, чтобы подобная потеря осталась в прошлом…
– Вот ты где! – раздается в дверях голос.
Якоб и Нелла, обернувшись, видят Тею в мерцающем золотом платье, окруженную сиянием бального зала. Тея бросается вперед, не обращая никакого внимания на Якоба ван Лооса. Нелла наблюдает за выражением лица молодого человека: он глядит на Тею с едва скрываемым удивлением. Нелла ничего не может с собой поделать: тут же начинает просчитывать, насколько рискованно их здесь удержать, представить друг другу, посмотреть, что произойдет. В этом, в конце концов, и заключается весь смысл сегодняшнего бала. Нелла еще никогда такого не делала, обычно предотвращая даже лишние взгляды, но Якоб наверняка настоящий джентльмен, раз не дал ей упасть.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спрашивает Тея тетю. – Мы беспокоились, что тебя нигде нет.
– Я прекрасно себя чувствую, – отвечает Нелла и лучезарно улыбается. – Тея, это сеньор ван Лоос. Можно сказать, он меня спас.
– От чего? – Тея едва ли удостаивает его взглядом.
«От чего, в самом деле?» – гадает Нелла, думая, как же близко она в этот раз подобралась к миниатюристке и как опять ее упустила. Однако Нелла чувствует, как в ней нарастает раздражение: если она способна вынести разговоры о суде над Йоханом, то уж Тея точно может стерпеть простое приветствие. «Да посмотри ты на этого молодого человека!» – хочется закричать Нелле.
– Не знаю, – пытается рассмеяться она. – Там, наверное, слишком жарко. Мне стало нехорошо.
– Ты упала в обморок?
Нелла колеблется:
– Нет.
Якоб, стоящий рядом с ней, переминается с ноги на ногу, будто хочет втоптать ее ложь в пол. Тея вздыхает, глядя через дверной проем в дальний конец бального зала.
– Папа все еще разговаривает с тем человеком с ананасами. Ты ушла, и они нашли общий язык.
– Госпожа, – обращается Якоб ван Лоос к Тее, – я принесу вашей матери воды.
Тея вскидывает голову:
– Она мне не мать.
Нелла видит: Тея зла на нее за то, что она привела ее сюда, заставила выслушивать рассуждения Клары Саррагон о браке.