– Если позволит мой господин… – взявшись за край покрывала, пери Востока вопросительно посмотрела на своего мужа.
Тот только пожал плечами:
– Раз тебе хочется…
Белые волосы беспорядочными завитками рассыпались из-под сапфировой диадемы на лбу супруги восточного господина. Своими удивительными глазами она по очереди оглядела со снисходительным презрением всех присутствующих Стронбергов:
– Думаю, вы узнали меня. Простите, что немного подурачила вас. Мой муж убеждает меня, что я должна вести себя по-другому.
– Элиза Линтрем! – ошарашенно охнула Аделаида. – Боже, что будет с Марисом!..
Немного придя в себя, Лаймен попробовала скоординировать бестолковую семейку:
– Эмиль, Рей, Адела, Марис ничего не должен узнать об этом. Если она действительно замужем… Вы не обманываете нас? – подозрительно посмотрела она на Элизу.
Та позволила себе рассмеяться:
– Что вы, мадам Стронберг, как можно! Разве следует сравнивать то, что мог бы мне дать ваш тупоголовый сыночек и Омар Лалие, у которого денег больше, чем песка в пустыне? Нет, я вышла за него замуж, и должна благодарить именно вас за это.
– Потом поблагодаришь, – отрывисто рявкнула Лаймен. – Если Марис вернётся из своего нового путешествия до того, как ты нарожаешь этому человеку пару дюжин детей и постареешь, если мой сын узнает о том, куда делся его прекрасный цветок изо льда, по которому он тосковал так долго, он примчится сюда и увезёт тебя, а потом будет трахать, пока не помрёт от истощения.
– Это омерзительно, мадам Стронберг, – ровным голосом произнесла, поднимаясь, Элизабетта Линтрем. – Прошу вас покинуть мой дом.
– Успеется, – махнула рукой Лаймен. – Да, я не отрицаю, что ты исключительно удачно вышла замуж, Элиза. Но ты причинила боль Марису.
Лицо молодой женщины посуровело:
– Значит, мы квиты с ним. И я надеюсь, он умрёт от этой боли. Помните Андреса Ресья, госпожа? Он был бы мне сейчас мужем, если бы не вмешался ваш сын. Я любила Андреса больше жизни…
Они обе одновременно услышали тяжёлый вздох со стороны Омара Лалие. Брови Лаймен удивлённо вздёрнулись:
– Твой муж понимает на нашем языке?
Элиза встревоженно оглянулась.
– Не знаю. Не думаю. Скорее всего, он просто устал слышать чужую речь, которая ему непонятна. Омар скучает, – в голосе её прозвучала не упущенная никем из присутствующих нежность. – Надеюсь, что я смогу когда-нибудь полюбить его. Он очень милый, заботливый…
– Он совсем из другого мира, холопка! – язвительно фыркнула Аделаида. – Возможно, благородная женщина и смогла бы привязать его к себе навеки, но ты-то – шлюшка самого низкого пошиба. Вот увидишь, как быстро он тебя выкинет и свяжет судьбу с достойной его дамой, – её прозрачные зеленоватые глаза с нежностью оглядели почти идеальное тело высокого араба.
Сохраняя прохладное выражение на красивом лице, Лаймен веером легонько шлёпнула по губам невестку:
– Адела права, Элиза. Возможно, она изложила всё чересчур примитивно, но она права. Такой человек, как твой муж, видит место женщины не там, где наши мужчины.
– Ну и что же? – светловолосая северянка в наряде жарких пустынь пренебрежительно пожала плечами. – Значит, я буду следовать желаниям моего мужа. Раздельное проживание тоже имеет свои преимущества. Уже сейчас у меня есть огромный дом, слуги и возможность ничего не делать круглый день. Мне преподносят роскошные драгоценности просто за то, что я есть… и мне не составит труда подарить Омару наследника, тем более что в этом деле он просто великолепен. Не знаю, есть ли у вашего мужа хотя бы десятая доля его способностей, госпожа Лаймен, не говоря уже об Аделаиде – все знают, кто проводит больше времени в постели Раймонда Стронберга.
– Я удавлю тебя, сучка! – выставив вперёд ногти, Аде вскочила. – Чтобы ты сдохла вместе со своей поганой сестричкой! Я изуродую эту суку Линету, я отравлю её, я… я…
Омар Лалие, наконец, казалось, сообразивший, что любимой супруге грозит нешуточная опасность, встрепенулся. Но даже он не справился бы с разъярённой Аделаидой, если бы с другой стороны в рыжеволосую мегеру не вцепился её муж. Некоторое время вся троица исполняла забавный ритуальный танец «Кто кого от кого оторвёт первым»; Элиза, пряча ярость в глазах, стояла поодаль. Неизвестно, чем могла бы закончиться эта попытка укрепления добрососедских отношений, если бы не ледяной голос Лаймен:
– Аде, Раймонд, достаточно! Мсье Лалие, grand merci, теперь мой сын справится с женой самостоятельно.
Темноволосый араб коротко кивнул и в один миг оказался на другом конце комнаты. Обменявшись с Хусейном Лалие несколькими отрывистыми гортанными фразами, он вышел из комнаты, увлекая за собой жену-северянку, причину всех бед. Лиз не сопротивлялась – ей самой не терпелось покинуть этих мерзких и мелких людишек, навевающих ей томительные воспоминания о Марисе Стронберге. Она не нуждалась в них, в полузабытых, словно из сна о другой жизни, образах: лицо Линеты, Мариса, Андреса Ресья…