– Так вот почему он не появляется уже вторую неделю после того, как сняли швы, и исчез сразу после операции! Ему противно смотреть на меня, но он собирается выполнить свой долг! Ну, я не допущу такой жертвы. Я сама поговорю с ним – и немедленно! – она ринулась в коридор, как была, в ночной рубашке. Элизу слегка пошатывало, но ярость была лучшей подпиткой для её сил.
Сзади раздавались слабые крики Низель:
– Лиза! Что ты делаешь, Лиза? К нему сейчас нельзя!
– А мне плевать, – злобно и очень тихо, лишь для себя, пробормотала Лиз.
Низель была настроена очень серьёзно; нет сомнения, если бы она успела настигнуть Лиз, она бы её остановила. Но Низель Лалие осталась далеко позади к тому моменту, когда Лиз ворвалась в комнату Мариса на самом верху дома. Она изрыгала громы и молнии, несмотря на физическую слабость.
– Где ты, скотина?! Немедленно покажись! Я хочу…
Слова внезапно застряли в её горле при виде странной фигуры в самой середине комнаты. Да и комната, куда Лиз не входила раньше, выглядела необычной. Благодаря стеклянному потолку в виде сферы, она вся купалась в солнечном свете. А в самой сердцевине лучей на крохотном коврике сидел Марис. Нет, пожалуй, не Марис… Омар Лалие. Весь в белом, с покрытой головой, ногами, скрещёнными так, как не смогла бы и достаточно гибкая Элиза, он смотрел на нарушительницу его покоя и одновременно сквозь неё. Смуглое лицо было мрачным и замкнутым.
– Удались, женщина, – глухо прозвучал его голос, почти неузнаваемый. – Нечистому существу запрещён вход в обитель Аллаха.
– Какому существу? – Лиз растерялась и даже забыла, что собиралась топать ногами, ругаться и визжать. – Повтори-ка ещё раз, кем ты меня считаешь?
Она угрожающе подступила поближе к Марису. Его лицо не дрогнуло, зато сзади раздался испуганный писк.
– Лиза! Я тебя умоляю… Простите меня, о сын моего господина!
Низель низко склонилась перед бесстрастной фигурой, словно заключённой в стеклянный футляр.
– Я не уследила за ней, это моя вина. Вы должны наказать меня.
– Уведи язычницу, женщина, – холодно приказал Омар. – Запри её и поставь двух сильных мужчин, пусть её охраняют. Через четыре луны твой господин решит вопрос о твоём наказании.
– Иншаллах, – пряча лицо, Низель вытащила непокорную северянку из комнаты, освящённой присутствием Аллаха.
Лишь в коридоре Лиз заметила, что старшая подруга плачет.
– Низель… – она остановилась в нерешительности. – Это он серьёзно – насчёт наказания? За что? И почему он назвал меня «нечистой»? Что случится через четыре луны, Низель?
– Возможно, меня выпорют, – безжизненным голосом отозвалась мадам Лалие. – Я должна была приглядывать за тобой, но не уследила.
– Да какое они имеют право!.. – взорвалась Лиз.
– Хусейн – мой муж, – неожиданно твёрдо возразила Низель. – Он может наказать меня.
– Но почему Омар сам не приглядывает за мной…
– Рамадан, – коротко ответила женщина, как будто одно это незнакомое слово объясняло всё. И повернулась спиной к Лиз, собираясь уйти.
– Низель! – отчаяние прозвучало в голосе Лиз, когда она схватила мадам Лалие за руку. – Я не знаю, что это означает!
– Ничего не знаешь о священном месяце Уразы? – Низель удивлённо взглянула на неё подкрашенными глазами. – Не знаешь о празднике, когда Аллах говорит с каждым арабским мужчиной, который ведёт правоверный и благочестивый образ жизни?
– Низель!
– О, дорогая… Я думала, ты сознательно ворвалась к Омару в минуты, которые посвящены раздумьям о Пророке, чтению сур из Корана. А ты просто не знаешь…
Она взяла Лиз под руку, ненавязчиво поддерживая её, вывела в сад и усадила в беседке, прячась от холодного ветра, напоминающего о зиме.
– Как холодно здесь, – Низель поёжилась. – Говорят, у вас здесь бывает снег.
– И очень часто, – удивлённо подтвердила Лиз. – Но какое это имеет отношение…
– Рамадан – это время, когда всё живое мертво, и каждое существо должно помогать своим собратьям выжить. Ты знаешь, что Рейхан два раза в неделю кормит всех слуг едой, которую готовят для господина, и раздаёт им подарки?
– Нет… но что же тогда едят Хусейн и Омар?
– Почти ничего. В месяц Уразы правоверные мусульмане соблюдают пост. Собственно говоря, слово «Ураза» и означает по-арабски «пост». Для мусульман – это время духовного очищения и бесед с Аллахом.
– И… – Элиза запнулась, – Омар действительно верит во всё это?
– Конечно, – Низель выглядела изумлённой. – Он же мусульманин, такой же, как и Хусейн.
– Но по рождению он… – не унималась Элиза.