Голова северянки с закрытыми глазами коснулась спинки кресла, и Хусейн Лалие убрал аметист в складки бурнуса. Никакой магической силы, по правде говоря, кристалл не имел, он служил только способом концентрации внимания; и в этом качестве его время от времени использовали уже четыре поколения его, Лалие, предков. А он передаст камень Омару, когда мальчик достаточно повзрослеет, чтобы мудро распоряжаться им.
– Ты спишь, Феризат? Ответь мне.
Губы девушки неуверенно шевельнулись. Вторая попытка была успешнее.
– Да, господин, – монотонно проговорила она.
– Я освобождаю твой дух, Феризат. Пусть он летит вперёд и увидит будущее. Тебе, Феризат, суждено стать наречённой супругой Омара Лалие?
Хусейн шёл на риск, задавая вопросы, ведомые лишь умеющему прочесть Книгу Судеб. Но ему необходимо было знать волю Аллаха, чтобы случайно не пойти поперёк неё. Хусейн Лалие был верующим человеком до кончиков ногтей.
Девушка беспокойно зашевелилась. Голос её прозвучал грубо:
– Ответ, которого ты ищешь – "да", господин.
Закрыв глаза, Хусейн вознёс короткую молитву во славу Аллаха. Голос его окреп:
– Слушай меня, Феризат, и сделай так, как я скажу тебе. У тебя не появится даже мысли не подчиниться моей воле, ибо Я буду наблюдать за тобой. Ты готова?
– Да, господин, – прежним тусклым тоном повторила Элиза.
– Как только часы пробьют одиннадцать, ты не сможешь спать. Ты оденешься так, чтобы свести с ума мужчину, ты умастишь благовониями своё тело и пойдёшь в спальные покои Омара. И ты предложишь ему себя. Он не сможет отказаться от моего подарка. Этой ночью ты станешь рабыней желаний Омара. Ты поняла, Феризат?
Равнодушное "да, господин" прозвучало в четвёртый раз. Удовлетворённый, Хусейн Лалие поднялся.
– Хорошо. У нас есть ещё время. Спи, Феризат. Я уйду, а ты спустя половину часа проснёшься и не познаешь ночного покоя до тех пор, пока не исполнишь мою волю.
Открыв глаза, Элиза Линтрем обнаружила себя лежащей в кресле. Книга стихов Хайяма упала на ковёр, а часы на стене и непроглядный мрак за окнами показывали, что наступает ночь. В деревне люди всегда ложились рано, и Лиз следовала укоренившейся привычке, хотя сейчас в этом особой необходимости не было. Никто не помешал 6ы ей спать и до полудня, если она этого захотела 6ы. Но Лиз Линтрем, прожившая восемнадцать лет – целую жизнь – крестьянкой, считала, что нет ничего прекраснее вечно юного, дышащего свежестью розового рассвета над Эльмареном, нет слаще вкуса росы на зелёных листьях, нет ничего белее и чище снега в полях её северной страны. Сейчас следует пойти в свою комнату и уснуть, чтобы завтра провести ещё один бессмысленный и бесполезный день в темнице.
В комнате проворные горничные всё уже подготовили для сна – раскрыли постель, спрятав под одеялом две грелки с горячей водой. Элиза со смехом выложила эти грелки – шведке не пристало бояться холодов. Зато она с удовольствием погладила мягчайшую шерсть покрывала, снова полюбовалась на мебель, на то, как красиво была обставлена её комната. За два месяца она так и не привыкла к роскошному образу жизни Омара Лалие. Подумать только, подобные вещи могут окружать её всю жизнь! Жизнь, проведённую с ненавистным врагом – с Марисом Стронбергом…
Почему она начала думать о нём, зачем? Как только ей удастся совершить из этой раззолоченной клетки побег, она не пойдёт больше к Лаймен Стронберг. Мать всегда будет на стороне своего сына. Нет, Лиз отправится сразу к Андресу и попросит его, не дожидаясь свадьбы или погони, сделать то, что окончательно превратит её в его женщину. И тогда Марис Стронберг наконец потеряет к ней интерес…
Сон не шёл в "Покои малой жемчужины", серые тени плясали на потолке. Сдаваясь, Лиз снова зажгла лампу. Чем же заняться – снова читать стихи про любовь? О нет, подобной чуши с неё достаточно! Взгляд Элизы задумчиво скользнул по комнате и остановился на дверце шкафа. А ведь у нее так много красивой одежды! Горничная Низель, француженка Полетта Пратен оказалась искусной швеёй. По указу Омара Лалие Полетта сняла выкройки и сшила много одежды для Элизы, почему-то используя всё больше прозрачные ткани, совершенно не практичные в холодном климате. Отдельные наряды были так откровенны, что Лиз не решалась их носить. Но сейчас вдруг ей захотелось почувствовать себя красивой, пусть даже никто другой, кроме неё, этого не увидит.
Кружевная зеленоватая ткань цвета застоявшейся воды окутала золотисто-розовое тело, ноги Лиз вдела в вышитые домашние туфли на высоком каблуке и повернула зеркало так, чтобы видеть себя целиком. Ухоженная женщина, скрывавшаяся за волшебным стеклом, была привлекательной… но чего-то недоставало. Лиз потянулась к баночкам с косметикой. Чёрная краска для ресниц и бровей, зелёная – для век. Чуть-чуть добавить румян на щёки…