«Скромный» наряд Алис ошеломлённо разглядывала спустя несколько часов. Он состоял из платья, двух нижних юбок из шёлка и атласа, основательного слоя нательного белья, шляпки, веера, украшений, сумочки, притороченной к верхней юбке. Выезд был запланирован на начало восьмого часа вечера, а одевать и причёсывать мадам заявились три горничные под руководством Белль сразу после дневного отдыха. Попав в безжалостные, энергичные руки, что крутили её, разбирали волосы, пудрили лицо и навешивали драгоценности, Алис невольно думала – а так ли уж она нужна ей, эта светская жизнь?
Надо признаться, восхищённое выражение на лице Омара, встретившего супругу у подножия лестницы, окупало многие муки.
– Богиня, – уверенно вынес вердикт муж. Поцеловал кончики пальцев Алис, проводил до кареты и помог усесться в закрытый экипаж. Открытые хороши лишь для прогулок в светлое время, а возвращаться они будут, без сомнения, затемно.
Дворец графа и графини де Лери, хоть и был высотой всего в два этажа, понравился Алис куда больше, чем их собственный на Вандом-Пляс. Он располагался в глубине парка, все деревья в котором были подстрижены по линеечке, а цветы росли в геометрическом порядке. Как прокомментировал Омар Лалие, среди французской знати такой стиль входит в моду и называется a la anglais.
Графиня Анн де Лери приветствовала их в гостиной, оказалась худенькой темноглазой дамой, быстрой в движениях, и с интересом разглядывала мадам Лалие, о коей ходило немало сплетен и легенд. Уже то, как старательно её скрывал от высшего света супруг, вызывало массу предположений: то ли Алис Лалие – абсолютный кошмар в плане происхождения и соответственно манер, то ли она попросту безумна. Смирно себя ведущая платиновая блондинка с необычно яркими чёрными глазами разочаровала графиню, здесь решительно нечего было с приятельницами обсудить. Ну, влюблена она в своего супруга, как кошка, эка невидаль! было известно, что восточный вельможа женился по любви.
Гости графини также не слишком заинтересовали Алис. Дамы в платьях «ампир», господа во фраках и с вычурно повязанными шейными платками. Сплетницы, кокетки, бонвиваны и поэты-непризнанные гении. Они читали стихи, дамы музицировали и посредственно распевали чувствительные романсы. Один господин попытался приударить за свеженькой дичью, однако не проявил оригинальности. Плоский комплимент, Алис украдкой зевнула в ладошку – а там и муж подоспел. Алис восхитилась его таланту говорить совершенно отталкивающим тоном обыденные вещи. И взгляд был хорош, в пять минут он измельчил нахала в порошок и отправил на удобрения. А больше времени виконт какой-то-там их милого общества и не выдержал, бежал, сославшись на потребность поговорить с хозяином.
Неприятное началось после лёгкого ужина, когда мужчины удалились в курительную комнату, а дамы оказались предоставлены сами себе. Светские львицы тесным кружком обступили Алис Лалие, принялись допытываться, как она познакомилась со своим экзотическим супругом, в каких традициях проходило ухаживание, венчание. Алис растерянно признавалась, что не помнит этого.
– А было ли оно вообще, венчание? – вдруг крайне желчно фыркнула голубоглазая статная дама, весь вечер до этого сверлившая Алис недружелюбным взглядом издалека. – Или наш ami mystérieux морочит всем головы, выдавая за законную супругу содержанку?
Смысл слов дошёл до Алис не сразу. Холод окутал сердце и разум, ногти впились в ладони, молодая женщина побледнела.
– Мадам, это оскорбление…
– Оскорбление – ваше присутствие среди нас! – объявила блондинка, вставая под фальшивые выражения фальшивого ужаса остальных дам.
– Да неужели? – презрительная, леденящая реплика, растянутая до издевательства, донеслась от двери. Омар Лалие стоял в дверном проёме, опираясь плечом на косяк. Голубоглазая побелела. Хозяйка салона тоже решила вмешаться:
– Элен-Франсуаз!
Омар Лалие приблизился. Шёл он мягко, тихо, большой хищник на бесшумных лапах.
– Вы надумали, Элен, травить всех дам, которых я удостою своего взора? До меня доходили слухи и два года назад, что вы предпринимали усилия, чтобы сделать меня персоной нон грата…
– Прошу вас о милосердии! – голубоглазая стояла с опущенной головой, но губы были упрямо сжаты, а руки комкали белоснежный платок. Она, без сомнения, осознавала, что некрасивая сцена не идёт на пользу её репутации.
Омар Лалие удивился.
– Вы бессовестно интригуете, а потом просите о милосердии, и всё, le fin? Окститесь, Элен! Я не оставляю врагов без воздаяния.
– Два года назад вы не считали меня своим врагом! – в отчаянии закричала женщина. – Вы любили меня… а теперь любите эту бледную немочь…