Вздохнула, но мысль её не задержалась на шокирующем известии.
– Было темно… я шла по дороге и видела деревья… куда мне бежать?.. я убежала из дома, как ребёнок, в порыве гнева, не думая ни о чём… как домой возвращаться?
– Ты дома, Лиз, – не выдержал Марис. Сжал её руку, но лишь причинил боль. Женщина поморщилась, голос звучал монотонно:
– Глупость какая. Дом далеко, дом, где мама…
– Дом там, где твоё сердце, – отрицательно помотал головой муж.
– Мне бы мозги сейчас отыскать, – речь Лиз окончательно становилась невнятной, веки неудержимо закрывали глаза. Марис дал ей заснуть, перенёс спящей в супружескую спальню, где всего несколько часов спустя она закатила ему великолепный, головокружительный скандал.
Закреплять эффект надо, пока женщина сонная, разнеженная, не до конца осознавшая себя. Лиз открыла глаза, когда Марис уже почти полностью раздел её. Целовал, гладил, нежил, не касаясь лица – это ей могло не понравиться в память о былой вражде. Опять ведь заведёт эту шарманку…
Элиза не разочаровала его. Марис как раз обцеловывал внутренние стороны её раздвинутых ножек, когда женские пальцы пробрались ему в волосы, сжались весьма чувствительно и потянули наверх. На сонном личике Лиз не было возбуждения.
– Интересно, как получилось, что я оказалась твоей женой?
Самое верное время выбрала для разборок! Он-то уже готов… Не скрываясь, Марис застонал в голос.
– Жена и жена, какая разница?
– Почему я согласилась? – настаивала Лиз.
– Ты боялась меня потерять, – буркнул Марис. Подумал и решил обидеться. – А что, у меня нет достоинств, за которые можно полюбить?
Он ожидал грубого хамства, сабельного удара, на какие Лиз Линтрем была горазда всегда. Однако женщина задумалась. Дёрнула голым плечом.
– Почём я знаю… Какое мне дело до твоих достоинств, если есть Андрес!
Муж не сдержался, рявкнул:
– Нет никакого Андреса!
– Ты убил его? – стремительно побледнела Лиз.
– Убил, закопал, потом отрыл и бросил на съедение диким свиньям, – подтвердил Стронберг. – На черта мне марать руки о нищенскую шваль, ты и без этого стала моей. Глупая голова не даёт тебе покоя. Мы были счастливы, пока твоё прошлое спало. Вспомнила, кто ты? А теперь забывай обратно. Ты – Алис Лалие, моя жена. Можешь не поджимать губки. Выбор прост – смиряешься и живёшь полной жизнью, или я запираю тебя в доме под пожизненный домашний арест.
– Ты не посмеешь.
Лёжа по-прежнему между её ног, муж слегка поднял голову с подушечки живота, улыбнулся так кристально-очаровательно, что вопросы отпали сами собой – посмеет. И никакие угрызения совести не встревожат его души. Негодяй ещё и начал ласкать её одним пальцем, добившись того, что от ощущений Лиз прикусила верхнюю губу.
– Мы не договорили, – только святые мученики знают, каких сил от неё потребовалось, чтобы возразить.
Стронберг вздохнул.
– Ну что ещё?
– Я помню последним, как мы едем в Париж, потом я… убегаю. Что с моим ребёнком? Я его родила? – она положила руку на живот.
– Не было ребёнка, – буркнул Марис.
– Тогда почему я вышла за тебя замуж? – она искренне недоумевала. Круг разговора замкнулся в своём начале.
Он был мужчиной и не мог рассказывать про чувства, про любовь, если бы даже допустить, что Лиз испытывала к нему нечто особенное. Взамен этого Марис сделал свой голос неприятным.
– Давай допустим, что я – мерзавец и заставил тебя. Такого объяснения достаточно?
Элиза подумала.
– Нет, пожалуй. Мне нужно время, нужно подумать. Должно быть, я начинаю вспоминать… Отпусти меня! Я думаю, ты добился своего обманом. Не собираюсь лежать тут… – она охнула, захлебнулась своими протестами – Марис с размаху вонзил в её нежный вход два пальца. Ногти на них были коротко острижены, поэтому он не оцарапал чувствительной поверхности. Энергичные движения заставили её кровь закипеть. Пальцы сменились губами, потом Марис всем телом устроился поверх неё… а в момент, когда от блаженства мутился её разум, он произнёс слова, которые и стали поводом вновь развернуть боевые действия.
– Хоть весь мир содрогнётся, но ты – моя, заносчивая стерва…
Два последовавших дня они обменивались злыми взглядами, переругивались, доказывая друг другу, что и он, и она хуже, чем думал партнёр. Элиза лежала в постели, Мариса же тянуло в спальню будто магнитом. И неважно, что огонь раздора бодро вспыхивал вновь, жить без этой энергии он был не в состоянии. И уж конечно, не собирался отпускать её, даже выслушав в сотый раз сентенцию, насколько они не подходят друг другу по чаяниям и положению. Причём выше из них двоих Элиза Линтрем считала себя.