– Шитьё – крайне полезный навык, – спокойно возразила ей Белль, с интересом отслеживающая полёт мысли хозяйки.
– Пожалуй. Что ещё?
– Приготовление кушаний. Чтение и письмо. Как понимать карты дорог. Что сколько стоит и как посчитать доходы и расходы. Это должна уметь мать в семье среднего достатка. Ну, и уход за скотиной, растениями. И ещё как лечить простые болезни.
– Хороший список, – молодая женщина улыбалась. – Так мы сделаем из меня отличную экономку.
– Я бы тоже хотела учиться, – грустно проговорила Белль. – Вдруг мне кто-то предложит брак… – она осеклась, но Лиз уже догадалась, что с ней ненароком поделились заветнейшей мечтой.
Она не стала глупыми заверениями утешать умную девушку.
– Будущее покажет. Зато мы знаем, для чего будем учиться и становиться умнее – для самих себя! Ну, и немножко отомстить Марису Стронбергу. Ненавижу его! Я так любила… а он бросил меня, ушёл к другой девке, даже не попрощавшись… – Элиза закрыла лицо руками, давя слёзы в зародыше.
– Решено – я заведу себе любовника! Пусть Марис знает! Ненавижу его… И ещё я бы хотела путешествовать… Белль, а женщины могут играть в азартные игры и заключать, как благородные месье, пари?
Такими темпами следующим её желанием будет научиться курить! Мадам надо притормозить. Да и жалование ей, Белль Эжен, платила не молодая хозяйка. Взвесив все «за» и «против», двумя днями позже Белль постучалась в кабинет господина Лалие. А тот – вот незадача! – вместо того, чтобы отругать и прогнать её, пригласил войти, присесть, поделиться своей un problème. Пришлось делиться.
– Mon seigneur, – девица Эжен в страшном волнении комкала фартук, – я знаю своё место. Не след мне поучать вас или мадам Алис, – при этом имени господин лишь горько усмехнулся.
– Но ведь мадам совершенно обезумела.
– Плачет? – тон господина был обманчиво равнодушным, только задурить он мог голову мужчине, никак не женщине.
– Лучше бы плакала! – в сердцах фыркнула Белль Эжен.
Господин заинтересовался.
– Неужели? Что тогда?
– Она строит планы!
– Очередного избавления от тирана? Опыт неудачных побегов ничему её не учит.
– Мне кажется, – нерешительно, очень тихо проговорила Белль, – мадам страдает от разбитого сердца. С её уст не сходит мужское имя, даже во сне она шепчет его…
Тишина в кабинете внезапно сгустилась до предела, стала тяжёлой, почти осязаемой. Господин Лалие в этот раз был одет в европейский костюм, и удары подошв его сапог о деревянный пол прозвучали пожарным набатом. Монсеньор развернулся, медленно прошагал на середину комнаты, немигающе уставился в глаза Белль.
– Не понял. У нас появился любовник?
Пересохшие губы горничной не подчинились, девушка лишь по-рыбьи разевала рот.
– Отвечай!
Рёв привёл её в чувство.
– Не… не знаю… не могу сказать, господин.
– Что за имя? Андрес?
Белль удивилась.
– Нет. Похоже на Бек.
– Гос-с-споди! Бек-то у нас откуда? Имя это или фамилия? – Омар Лалие был мрачен и сосредоточен одновременно.
– Фамилия, наверное. Иногда она называет его Морùс, – Белль произнесла имя по-французски, с ударением на последний слог.
Господин Лалие отсутствующе сощурился, глядя в потолок.
– Бек. Бек. Морис Бек… убей Бог, не знаю. Получается, он не имеет отношения к обществу, из простонародья. С кем связалась Алис? Она же из дома не выходит. Могла госпожа познакомиться с посыльными из торговых лавок?
Эжен честно подумала.
– Я не всё время с нею, мой господин. Когда приходит мадемуазель Рене, госпожа меня отсылает.
– Вот в юной Рене я уверен, – пробурчал Омар Лалие. – Мадемуазель Рене хорошо знает руку, которая её кормит. Она не даст сестре наделать глупостей.
Он походил в раздумчивости по кабинету. И вдруг, совершенно неожиданно, грохнул кулаками по столу.
– Что за чёртов Бек?! Из какой преисподней он взялся?
– Я не думаю, что это рассыльный, – шепнула Белль. – У него такое длинное, благородное имя… очень трудное.
– Бек – трудное? – вытаращился на неё господин.
– Мадам Алис как-то его называет… Соторон-Бек… Похоже, но не так.
– Соторон-Бек? – мужчина попробовал и новый вариант на слух. – Морис Соторон-Бек? Морис…
Он застонал в голос, ещё и ещё раз, вцепился в волосы, затем неистовый смерч хохота скрутил его. Господин упал в кресло, вытянул ноги на середину комнаты. И хохотал, даже подвывая, пока окончательно не обмяк в кресле. Приступ безумия совершенно истощил его.
Горничная перепугалась. Страшно встать и невозможно не двигаться. Что, если господину плохо? А вдруг он сошёл с ума?