Зачерпнув полные ладони рыхлого снега, я слепил тугой комок и со всей, имеющейся у меня силы, запустил его в полет. Потом еще один. И еще... Пока не выдохся и не перестал чувствовать кожу на покрасневших и обожженных холодом пальцах. Я совершенно на него не злился и был уверен в наивной искренности его поступка. Я злился на себя, так остро отреагировавшего и подумавшего в первую очередь о своем самолюбии, а не о нём.
Всякий раз оказываясь рядом, этот парень умеючи вышибал из под моих ног почву и я падал, совершенно не задумываясь о том, что еще могу за что-то зацепиться. И вот сейчас, я как никогда остро понимал, что не смогу больше жить без этих падений. Теперь мне было всё равно, с какой бы высоты он меня ни толкал.
Билл дожидался меня в гостиной и присев перед камином, со знанием дела поправлял занявшиеся пламенем дрова.
- У тебя отлично получается, - войдя очень тихо, я прислонился к косяку и наблюдал за уверенными движениями его рук.
- У меня был хороший учитель, - улыбнулся он и закрыв пляшущие языки экраном, поднялся на ноги.
Он был босым и в одних лишь джинсах, в задние карманы которых и поторопились забиться его ладони.
- Том, я хочу извиниться, - переменившийся в лице, он заметно занервничал и облизал пересохшие губы. - Я поступил эгоистично, совсем не подумав о том, что могу задеть твои чувства.
Я смотрел в залитые глубоким сожалением кофейные глаза и во мне снова всё переворачивалось. Оторвавшись от своей опоры, я подошел вплотную и не сумев сдержать охватившего меня порыва, крепко обнял. Вдыхая аромат светлых прядей, я горел желанием сказать ему очень о многом, но всё вертевшееся на языке казалось абсолютно второстепенным. Кроме одного, что рвало в клочья вновь заходящееся в приступе сердце и заставляло меня не говорить, а шептать:
- Прости меня, но я ни за что его не приму.
- Я знаю, Том... Теперь знаю, - полный раскаяния, его голос срывался.
- Хочешь знать, чего я больше всего боюсь?
- Да.
- Я боюсь, что ты снова исчезнешь.
Смяв пальцами ткань футболки на моей спине, он стремился быть еще ближе.
- Я не исчезну, Том, - обещал он, добравшись горячим дыханием до моей щеки, - даже если ты меня погонишь.
- Я люблю тебя..., - успел я выдохнуть, прежде чем наши губы встретились.
Сопровождаемая треском пожираемых жаром поленьев, наша ласка была неспешной и сладко-тягучей. Мы не торопились запутываться в тесных объятиях и наслаждались разделенным на пополам, наконец объявшим нас обоих, спокойствием.
- Хочешь знать, чего я боялся больше всего? - спросил меня Билл, когда на этот поцелуй были потрачены все имеющиеся у нас силы.
- Да.
- Я боялся, что уже этого не услышу.
Соединив наши лбы, я задыхался от прожигавшего меня изнутри чувства и видел четкое его отражение в застывших напротив, любимых глазах.
Эпилог.
Терзая начинающими неметь пальцами не желающую оформляться в ровный узел полоску ткани, я в очередной раз чертыхнулся и бросил взгляд на отражающиеся в зеркале часы. Норовящее достигнуть своего пика, мое нервное напряжение проступило липкой испариной по телу и удушьем, которое я вот уже пятнадцать минут тщетно пытался усугубить галстуком. Совершенно отчаявшись, я безвольно уронил руки и признав собственное поражение, сделал решительный шаг в сторону двери. Последняя тут же распахнулась и впустила в небольшую комнатку одну из причин всё возрастающей у меня паники.
- Ну, наконец-то! - выдохнув с некоторым облегчением, я стянул со своей шеи ставший уже ненавистным аксессуар. - Я боялся, ты не успеешь.
- Я мчался как ненормальный! - запыхавшийся, он коротко поцеловал меня в губы и сразу засуетился. - Сколько у нас есть времени?
- Десять минут, - бросил я не глядя на циферблат и принялся расчехлять предназначенный для него костюм.
Заразившийся царящим здесь повсюду возбуждением, Билл стягивал с себя одежду и кидал её прямо себе под ноги.
- Как прошло? - поторопился спросить я, помогая ему с пуговицами и горя желанием узнать о результатах его поездки.
- Отлично! Сошлись на стартовых семидесяти тысячах экземпляров.
- О! Поздравляю! - обрадованный его успехом, я помогал надеть пиджак.
- Спасибо, - полностью теперь облаченный, Билл взялся за истерзанный мною галстук. - Ты как? Волнуешься?
- Безумно! Боюсь, что рухну в обморок прямо посреди прохода!
- Марта обещала прихватить с собой нашатырь, - Билл рассмеялся, ловкими движениями длинных пальцев усмирив последний, недостающий моему торжественному образу предмет.
Развернутый им к зеркалу, я смотрел не на свое отражение, а на довольную улыбку и с интересом меня рассматривающие глаза.
- Потрясающе! - резюмировал он, явно довольный увиденным.
- Угу, - лукаво усмехнувшись, я обернулся, - даже обидно, что не я сегодня жених.
Билл снова загоготал, а я собственнически притянул его к себе и разглаживал несуществующие складочки на лацканах, очень ему идущего, светлого пиджака.
- Тебя не было всего два дня, а я весь истосковался.
- Я тоже очень скучал, Том, - чуть склонив голову на бок, он в свойственной ему манере закусил и тут же выпустил из плена нижнюю губу, сделав её влажной и безумно притягательной.
Мягко соприкоснувшись, наши губы не спешили и не нуждались сейчас в горячности, которая зачастую ими руководила. Тем более, что нашим теплым объятиям уже очень скоро было суждено прекратиться, потому как в дверь постучали и громогласно оповестили:
- Томас, пора!
- Увидимся у алтаря, - ободряюще мне улыбнувшись и потрепав по плечу, Билл вышел первым.
Глубоко вобрав в себя воздух, я выдохнул и шагнул следом, искренне уповая на то, что вполне уверенно держу себя в руках и вопреки сделанному мною же прогнозу, не облажаюсь.
Двинувшись вперед по коридору, я поднял глаза и тут же притормозил, резко растеряв всю свою собранность, а заодно и дар речи.