2.
Высыпав все содержимое пакета в кофемолку, я повернул ручку выключателя и поспешил ретироваться в сторону. Служивший верой и правдой, этот старенький аппарат давал фору любому новомодному комбайну, но громыхал так, что казалось, перемалываются твои мозги, а не кофейные зерна. За столько лет эксплуатации этого раритета кухонной утвари, я уже по изменяющемуся звуку мог определять и степень помола, и время, необходимое для его завершения. Потому, я не следил за процессом и спокойно копался в шкафах, ликвидируя «порядок», устроенный не очень педантичной Евой.
Когда кофемолка завыла, я не глядя протянул руку и вырубил прилично нагревшийся аппарат.
- Доброе утро.
Резко развернувшись от неожиданности, я столкнулся с парой, внимательно меня рассматривающих темных глаз.
- Извините, не хотел вас напугать, - он улыбнулся и заправил за ухо одну из обрамляющих лицо светлых прядей.
Сидящий за стойкой прямо напротив меня, «довольно известный писатель» вновь вогнал меня в оцепенение и я забыл, как складывать из букв слова.
- Вы наверное Томас?
- Кхм... Да, - кашлянул я, торопясь прекратить изображать деревянного истукана и вернуть себе человеческий облик. - А вы, должно быть, тот самый писатель?
Он заулыбался еще шире, безмолвно тем самым подтвердив, что у нас с ним один на двоих источник информации.
- Билл Каулиц, - он протянул мне ладонь, средний и указательный палец которой были украшены довольно крупными перстнями.
- Томас Трюмпер.
Его рука была теплой, а кожа гладкой и в отличие от моей, не загрубевшей.
- Что вам предложить? - завершив рукопожатие, я вспомнил о своих сегодняшних обязанностях.
- Чашку кофе и порцию яблочного пирога, пожалуйста.
Передав хлопотавшей на кухне Марте пожелание клиента, я вернулся за стойку и с удивлением обнаружил, что этот ранний посетитель не пересел за столик.
- Вы не будете против, если я позавтракаю здесь? - спросил он, словно угадав пронесшуюся в моей голове мысль.
- Нет, конечно. Буду только рад компании.
- Надеюсь, Ева не заболела? - приветливый взгляд карих глаз, вдруг заполнился тревогой.
- Нет, с ней все в порядке, - улыбнулся я, ничуть не удивившись такому участию по отношению к моей рыжеволосой сестрице. - Она сменит меня после обеда.
Удовлетворенно кивнув, он опустил взгляд на свои длинные пальцы, мирно покоящиеся на до блеска мною отполированной столешнице. Сегодня он был одет в простенькую клетчатую рубашку, рукава которой были закатаны до локтей.
- У вас красивая татуировка, - похвалил я, невольно проследив за его глазами.
- Спасибо, - парень вскинул голову, явно не ожидав от меня подобного жеста.
Удивленно изогнув бровь с украшавшим ее металлическим колечком, он вновь заулыбался. Вчера мне было этого не рассмотреть, зато сегодня я видел не только этот пирсинг, но и тот, что поблескивал в его носу. Изначально поставленный мною «диагноз» о его незаурядности сейчас не только укрепился, но и возрос в своей степени.
- Значит, вы пишете здесь книгу? - полюбопытствовал я, решив не скромничать и вести прямой диалог не о превратностях погоды, а о непосредственно меня интересующем.
- Да. У вас здесь очень... Романтично.
По его, ничуть не смутившемуся выражению лица, я понял, что могу без стеснения продолжать в том же русле. Жажду моих познаний о творчестве Билла Каулица прервал звонок из кухни, оповестивший о том, что заказанный им не очень плотный завтрак готов. Поставив перед заерзавшим на стуле в очевидном предвкушении молодым человеком тарелку и чашку на блюдце, я быстро нашел занятие своим рукам и продолжил:
- И, о чём она?
Коротко бросив на меня исподлобья явно заинтересованный взгляд, он вернулся к созерцанию своей кисти, размеренно кружившей ложечку в чашке.
- О жизни, - ответ на мой вопрос прозвучал лишь после того, как был сделан первый осторожный глоток.
- Значит, о любви, - неожиданно для самого себя, констатировал я.
Неопределенно помотав головой и рукой, с жатой в пальцах вилкой, он наколол приличных размеров кусок пирога и отправил его в рот. Прикрыв едва не закатившиеся от наслаждения глаза, он не торопился жевать и как следствие, давать сию же минутные ответы. Не сумев сдержать ухмылки от повеселившего меня зрелища, я поумерил свой пыл, кстати вспомнив, что человек всё же пришел поесть.
- О ней тоже, - сделав очередной глоток произнес он, видимо посчитав, что его ответ жестами меня не удовлетворил.
- Ева ваша поклонница, - заметил я, не зная, о чём еще спросить, чтобы не свернуть с благотворно влияющей на диалог темы.
- Правда? - вскинув бровями, он поразил меня своим удивлением.
Скромность и стеснение, не очень-то свойственные моей кузине, совсем не вязались с эмоцией, которая сейчас отражалась на лице моего собеседника.
- Ну, мне так показалось.
- Мне очень лестно.
Появившийся на острых скулах румянец, утвердил меня в ещё вчера проскользнувшей мысли побродить по просторам Всемирной паутины и уяснить для себя действительный уровень его популярности.
Закончив свой завтрак без сопровождения в виде моего голоса, он расплатился с вежливо оставленными в мою честь чаевыми и благодарностью в адрес Марты, которую я, по всей видимости, и должен был доставить. Смотря в спину удаляющемуся парню, я пришел к выводу, что какого-то определенного мнения о новоявленном почитателе наших красот у меня ещё не сложилось.
Следующие пару дней, «Два барсука» вполне безболезненно обходились без моего присутствия. Занимаясь дома скопившейся за две недели документацией, требующими оформления заказами и договорами о поставках, я совсем растерял своё любопытство и даже не вспомнил о намеченном накануне сборе информации.
Лишь в пятницу утром, вновь лицезрев в дверях излишне, на мой взгляд, стройную для мужчины фигуру, я вспомнил, что так ничего нового о писателе и не разведал. Какого-то высокомерия к окружающему и напускной манерности за ним пока не замечалось, потому я решил, что мои познания вполне можно оставить в той зачаточной стадии, какой они и находились.