Дэйв снова зашагал по каюте.
— Скоро ты сам убедишься, Джефф, как сегодня все это действует на нас. Военные бури прокатились по этой земле, поломав жизни многих конфедератов, но Хобарты не пострадали. Горькие воспоминания ныне забыты, хотя кое-кто все еще сетует по поводу поведения юнионистов в Джорджии в шестьдесят четвертом. В Новом Орлеане они сидели у нас на шеях с шестьдесят второго до семьдесят седьмого, когда выставили последних саквояжников.
Судьба Хобарта повисла на волоске, когда Спунс Батлер,[9] командир федеральных сил, решил прибрать к рукам дом на плантации, что лежала выше по течению. Понятия не имею, почему им захотелось иметь дом, расположенный так далеко от города, но в те времена Спунс хотел иметь все, что попадалось ему на глаза, включая серебряные ложки. Знай они, что это место принадлежит Фитцхью, который причинил немало неприятностей кораблям Союза!.. Но Артур Делис поклялся, что плантация его собственная, и, может быть, в то время Артур сам верил в это.
«Я британский подданный! — искренне сказал он. — Если вы не хотите вызвать международный инцидент, сэр, вам стоит держаться подальше от моей собственности». Спунс подумал и решил, что, пожалуй, так будет лучше.
К тому времени вернулся и коммодор Хобарт. Но не на плантацию, где прежде жил с моей бабушкой: может, он предполагал, что какие-то саквояжники прибрали ее. Джефф, ну почему мы думаем, что люди с бородами бесчувственны? Он никогда больше не женился, лелеял память о жене. Его сына, которого он в честь жены назвал Харальдом, пока он не подрос для жизни в пансионе, воспитывала няня. Фитцхью снял меблированные комнаты в Гарден-Дистрикт, где в течение многих лет и был его дом.
Артур Делис и миссис Делис умерли от эпидемии лихорадки в конце восемьсот семидесятых. Когда убрался последний саквояжник, мой предок продал плантацию и нашел надежное место для вложения полученной немалой суммы. Весной 1882 года, в солидном возрасте пятидесяти четырех лет, он отправился за границу — в Англию, где когда-то провел медовый месяц. Поездка эта была частично сентиментальным паломничеством, а частично — ответом на приглашение главы семьи Делис в Линкольншир, в поместье Делис-Холл.
Оно стояло в болотистой местности: сельская усадьба шестнадцатого века, времен Тюдоров, — темно-красный кирпич, много окон и на каменном портике над парадным входом вырезанная дата «1560». Но у родственников старины Делиса, некогда преуспевающих, начались тяжелые времена, и они решили продать дом. И тут Фитцхью пришла в голову очередная романтическая идея.
Он уже купил большой участок за пределами Нового Орлеана, выше по реке, слишком близко к городу, намереваясь построить дом, где собирался провести последние годы жизни. Но теперь он сделал лучший выбор. Он решил купить Делис-Холл, разобрать его, перевезти и снова собрать рядом с Миссисипи.
Что он и сделал. Если не считать газовых светильников для современного освещения (хотя уже шли разговоры об электрическом свете, с ним еще никто не имел дела) и кое-каких усовершенствований типа новейших ванн, дом со всей своей трехсотлетней историей не претерпел никаких изменений. Он стоит себе с высокими окнами и каминными трубами, каким его тысячи раз видели в прошлом.
Джефф курил одну сигарету за другой.
— Я не хотел прерывать тебя, Дэйв… — сказал он.
— Тогда почему же прерываешь?
— Потому что я не понимаю!
— Ради бога, чего ты не понимаешь?
Джефф встал и оказался лицом к другу.
— Семейная история просто восхитительна; во всяком случае, для человека с моим складом мышления. Но какое отношение она имеет к сегодняшней ситуации?
— А?
— Дэйв, ты дергаешься, как драный кот, и вообще ведешь себя как преступник в розыске. Ты говоришь, что грядет расплата и скоро что-то случится… плохое или опасное. Что такого ты обнаружил в жизни коммодора или твоего отца, что может угрожать тебе сегодня?
— Да все, что угодно! Ты этого не видишь?
— Нет. И это не все.
— Если ты замолчишь и дашь мне перейти к сути, — жалобно сказал Дэйв, — может, ты и увидишь. Пока ты ничего не понимаешь. Хорошо! Если я пообещаю тебе доказать, что не сгущаю краски, ты дашь мне, наконец, возможность закончить рассказ?
— Конечно. Я вовсе не имел в виду…
Дэйв великодушно отмахнулся.
— Хотя это правда, что мой отец почти не имел к этому дому отношения, я лучше упомяну и его. Ему было всего лишь двадцать с небольшим, когда сюда перевезли особняк, и он видел, как рабочие под руководством коммодора вносили небольшие изменения. Мой отец учился на инженера, но так и не окончил Массачусетский технологический. На момент смерти коммодора, да и значительно позже он, главным образом, помогал вести финансовые дела. Четыре года спустя после того, как старик отдал концы, мои отец и мать испугались, что им придется ремонтировать Холл. Не забывай, что сырой климат губительно действует на старые кирпичи и дерево. Но архитектор, с которым они посоветовались, сказал, что в этом не будет необходимости: любое здание, которое выстояло на болотистых землях Англии, выдержит и климат Луизианы. Поэтому мои родители под наблюдением архитектора лишь провели электрическое освещение.
— Это тоже имеет значение?
— И самое прямое. Не забывай о спрятанном сокровище Фитцхью.
Тут Дэйв подошел к двери, ведущей на палубу, открыл ее, выглянул наружу, бесшумно прикрыл и вернулся на место.
— Это строение, — продолжил он, — никогда не выглядело странным или неуместным на новом месте, как могло бы показаться. Оно выглядело старым — оно и есть старое. Оно словно предназначено рождать легенды. Как только коммодор в 1883 году закончил работы по его переводу, поползли слухи, которые ты должен был слышать, потому что их многие слышали. Шептались, что в Делис-Холл есть тайная комната, скрытое помещение, в котором мой благородный предок и спрятал испанское золото. Рассказывают ли такие истории о каком-нибудь шотландском замке?
— Да, о Глемис-Кастл. Но он представляет собой огромное строение, в котором можно спрятать все, что угодно. Признаю, что Делис-Холл тоже велик, тем не менее…
— Не трать красноречие, Джефф. Я согласен. Другая версия говорит, что там нет такой «комнаты» в техническом смысле слова, но золото может храниться между стенами.
— Подожди-ка минуту! Как ты мне рассказал, коммодор нашел свое золото за более чем два десятилетия перед тем, как на глаза ему попался Делис-Холл. Если он решил перетащить дом в то или иное место, где же он все эти двадцать два года хранил золото?
— Не знаю, и это не важно. Наша тема — Делис-Холл, вот и давай придерживаться ее. Так вот, ни за какими стенами золото не скрывалось. Я могу это засвидетельствовать.
— Каким образом?
Возбуждение Дэйва росло одновременно с его нервозностью.
— Рабочие, — ответил он, — пробивали стены, когда тянули электрическую и телефонную проводку. И тот архитектор настолько заинтересовался легендами, что все контролировал. Тогда мне было всего двенадцать лет, а Серене и того меньше. Разумеется, и мой отец, и архитектор скрывали, о чем они там перешептываются. Но у маленьких ищеек большие глаза и уши. Я все проверил. Можешь обойтись без моих клятв. Тот архитектор еще жив и крепок. Почему бы не спросить его? Между стенами ничего не было. В то же время… — Дэйв многозначительно поднял указательный палец, — это чертово золото должно быть где-то в доме!
— Уверен?
— Абсолютно. Коммодор оставил записки в большом гроссбухе, который называл своим вахтенным журналом. Теперь мы можем его просмотреть. Кроме того, он говорил с моим отцом, который долгое время спустя поговорил и со мной.
— Значит, золотые слитки в виде брусков? Так сколько было золота?
9
Спунс, Батлер — генерал армии США, командовал оккупационными войсками северян в Новом Орлеане; прозвище Ложка получил потому, что, по слухам, украл серебряные ложки в доме, который занимал.