— Ах, он всем нам, женщинам, привычен. Ты мне кликнешь в окошечко, когда накрывать?
И нет Валентины.
Лидочка мучилась проблемой — сказать ли Славе о двойной встрече с молодым человеком Геннадием. И если сказать, то как не показаться смешной?
В конце концов, сказала она ему об этом после ужина, когда, высказав шумную благодарность, Василий с Валентиной удалились к себе. Они спали на первом этаже в комнате, которая выходила на тихую улицу. Они сами, как сказал Слава, выбрали себе эту спальню, чтобы уходить и возвращаться, не беспокоя остальных обитателей дома. Правда, как предположил тот же Слава, как только их имущественные накопления превысят какой-то уровень, они попросятся наверх — там безопаснее. И хоть говорят, что в Англии не воруют барахло, все равно лучше будет подстраховаться. Так что, Лидочка, будьте к этому готовы.
Он уже стал называть ее Лидочкой. Не Лидой, не Лидией, а Лидочкой. Что же в ней есть такого, что заставляет людей выбирать из всех возможных вариантов имени только этот? Уж не такая она маленькая и нежная…
Слава увел Лидочку к себе в кабинет. Телевизор работал без звука, но Слава все равно в него подглядывал. Он потушил верхний свет, оставил только торшер, потянулся к книжному шкафу и достал большую папку.
— Мебель мы частично перевезли из большого дома, выбрали то, что попроще.
Мебель была приятной, умеренно поношенной, как пиджак у богатого лорда, кресло и диван были кожаными, чуть продавленными. А вот стеллажи новые, купленные на распродаже.
Слава следил за взглядом Лидочки и спешил пояснить, если полагал, что она чего-то не понимает.
— Вам интересно?
— Мы же договорились, что интересно.
Слава вскочил и открыл дверь в коридор.
Тут и Лидочка услышала, как хлопнула дверца машины — видно, Слава все же беспокоился, ждал возвращения Иришки.
Слава поспешил по коридору, чтобы встретить дочку. Лидочке было слышно, как он с умеренной строгостью выговаривал ей за позднее возвращение, а она отвечала, что время еще детское. Десяти нет. Кто в такое время возвращается домой? Ребята ее звали в паб, но она не пошла.
— Спасибо хоть на этом. Подумала об отце.
Голоса приближались.
— Не подумала, а вспомнила, — сказала Иришка. — Откуда у меня деньги? А ребята здесь скидываются на паб — кто будет за меня платить? За мои красивые глаза?
— А Лидочка такой ужин приготовила! — подобострастно произнес Слава.
— Я не хочу есть! — Иришка ответила быстрее, чем следовало. Словно уже подходя к дому, заготовила такую реплику.
— Ты попробуй. Она запекла мясо с овощами. Пальчики оближешь!
— А где она тебя ждет?
— Как так где?
— Ну где она, где? — Иришка говорила громким шепотом, но Лидочка, конечно же, все отлично слышала. И была уверена, что эти слова слышат и краснодарские Кошки. — Где ты прячешь свою кралю?
— Иришка, ты с ума сошла! — прошипел Слава. — Я ее сегодня впервые увидел.
— Что-то слишком ты ласков для первой встречи. Хочешь сказать, что у тебя любовь с первого взгляда?
— Ничего подобного! Просто Лидочка…
— Это что еще за слюнявое обращение — Лидочка?! Лидуля, мамуля, кисуля, целую твои пальчики!
— Сейчас же перестань! Ты не имеешь никакого права так говорить!
— Я ни на что не имею права, — громко произнесла Иришка и громко протопала по лестнице наверх — переживать.
Слава вернулся огорченный.
— Я так хотел, чтобы она попробовала ваше жаркое! — сказал он.
— Надеюсь, все обойдется, — сказала Лидочка голосом старшей сестры.
— Как говорит Валентина, искушенная в человеческих интригах, — сказал Слава, закрывая дверь в кабинет и запуская тонкие пальцы в бородку, — Иришка очень боится, что ее мама лишится наследства. Но это не так, клянусь вам, что это не так. Иришка — трудный ребенок. Но виноваты в этом только мы, взрослые.
Лидочка этот текст уже слышала.
— Я думаю, что ей хотелось бы восстановить нашу семью. И тогда она тоже обрела бы покой. — В его словах звучал лживый пафос.
Лидочка хотела спросить, есть ли на это шансы, но прикусила язык, и в ответ на вопросительный взгляд Славы заговорила о Геннадии, о том, как они летели сегодня в самолете, а потом она встретила его здесь. Конечно, встреча могла быть случайной, но она считала своим долгом…
— Любопытно, — сказал Слава. — А знаете, я в глубине души все жду, когда ко мне придет соотечественник или из уголовного мира, или из налоговой инспекции, и спросит: «Откуда деньги? Делись с нами!»
— Но вернее всего это случайность? — Лидочка не стала говорить Славе о странном признании Геннадия — «я организатор убийств». Ведь Геннадий в тот момент или шутил, или был убежден, что никогда в жизни больше Лидочку не увидит.
— Я не знаю… порой я ничего не знаю. Но то, что известно троим, уже не тайна, а то, что известно моим родственникам, становится общественным достоянием.
Слава поднял палец. В вечерней тишине было слышно, как наверху ходит Иришка. Походка у Иришки была тяжелой.
За французским окном — стеклянной стеной в сад — висела глубокая синева, усеянная изящно развешенными звездами.
— Со мной случилась любопытная история, — начал Слава. — Вернее, с моей мамой, Марксиной Ильиничной, с которой вы уже знакомы.
— Мама моя — чистых кровей русская женщина, даже со склонностью к коммунизму, я имею в виду имя. Никаких других вариантов в семье не наблюдалось…
Слава вздохнул. Рассказчиком он был не очень опытным, и исповедь в духе настоящего романа потребовала от него нервного напряжения.
— Странно, — сказал он вдруг, — ведь мы знакомы один день. То есть я знал о вас, мама говорила, я представлял… Но я ведь довольно скрытный человек, мои сослуживцы, даже приятели до сих пор не представляют, что же со мной произошло и куда я делся. Я мало с кем поддерживаю отношения. И боюсь, что сегодня спать не буду в опасении вашего знакомого… Геннадия?
— Геннадия.
— Я ничего не храню дома. А зачем? У нас даже нет драгоценностей. Знаете, я все собираюсь купить новый телевизор, но так страшно обратить на себя внимание! Я понимаю, что ничего не заслужил, что все это усмешка судьбы, может, даже злая усмешка. Ничего из этого хорошего не выйдет… И тут еще вы приехали!
— Пока что я не вижу связи.
— Наоборот! Мне хочется вам рассказать. Я хочу, чтобы именно вы все знали, Лидочка. Это удивительная история, в которую я не верю. И еще более удивительно, что я рассказываю ее совершенно незнакомому человеку.
— Вы уже сегодня принимали пищу из моих рук, — попыталась успокоить его Лидочка. — Так что считайте, что определенная степень доверия достигнута.
— Из меня дрессированный лев, как… — Слава не нашел сравнения, махнул рукой и продолжал свой рассказ, говоря вполголоса, словно не хотел, чтобы его слышали даже родственники.
Сверху загрохотала музыка — Иришка включила магнитофон на всю катушку. Лидочка невольно поглядела на часы. Десяти еще не было, милицию рано вызывать. Но может быть, здесь есть законы по охране тишины?
— Ничего страшного. Она сама долго такого шума не выдерживает, — успокоил Лидочку Слава.
При искусственном теплом свете кожа его была не такой мучнисто-бледной и мятой. Он даже казался приятным на вид человеком, правда, до владельца замка он никак не дотягивал.
— Моя мама, — снова начал Слава, — чисто русская женщина. То есть я так полагал. И бабушка моя, Мария Федоровна, она умерла лет шесть назад, тоже была вполне обыкновенной русской женщиной родом из Новгорода. Правда, с отцовской стороны я родственников почти не знаю — отец ушел от мамы, когда я был совсем маленьким. Родственники возникли сравнительно недавно, скорее посредством фамилии. Это они меня отыскали. Точнее, их папа. — Слава показал на стенку, за которой уже спали, готовясь к завтрашним завоеваниям, супруги Кошко из Краснодара.
Музыка наверху стихла, бунт подростков взял тайм-аут.
— Вот видите, — сказал Слава. — Она нам доказала и теперь будет читать, как нормальный ребенок.