Росций снова посмотрел на труп и удручённо покачал головой:
-Один из моих лучших учеников. Он был талантливым актёром – но также и ценной собственностью. Зачем вообще кому-то убивать раба? Панург был чужд всяким порокам, к политике отношения не имел, врагов у него не было.
-Человек, у которого нет ни одного врага – редкость, - при этих словах я невольно взглянул на Статилия. Он поспешно отвёл глаза.
Среди актёров и работников послышалось волнение. Толпа расступилась, пропуская высокого, мертвецки бледного человека с густыми рыжими волосами.
-Херея! Где ты пропадал? – прорычал Росций.
Новоприбывший уставил свой длинный нос на труп, а затем и на Росция.
-Я ехал сюда со своей виллы в Фиденах, - бросил он. –Ось моей колесницы сломалась. Но я вижу, что пропустил здесь не только представление.
-Это Гай Фанний Херея, - шепнул мне на ухо Статилий. –Сначала он-то и был хозяином Панурга. Когда у раба открылся актёрский дар, он отдал Панурга на обучение Росцию, и тот стал его совладельцем.
-Похоже, они не очень-то дружны, - шепнул я в ответ.
-Они не ладили из-за того, как делить прибыль от игры Панурга…
-Значит, Квинт Росций, - процедил Херея, задрав нос ещё выше, - вот как ты бережёшь нашу общую собственность. Прямо скажу: плохо бережёшь, очень плохо. Этот раб теперь не стоит ничего. Я пришлю тебе счёт за понесённый убыток.
-Что? По-твоему, это моя вина? – в глазах Росция сквозило отчаяние.
-Раб был доверен тебе, а теперь он мёртв. Ты безответствен, как и вся театральная публика, - Херея провёл пятернёй по своей рыжей шевелюре, и, пожав плечами, с надменным видом повернулся спиной к Росцию. –Жди мой счёт завтра, - бросил он, шагая сквозь толпу к своим ожидавшим в переулке спутникам. –Не заплатишь – в следующий раз увидимся в суде.
-Это возмутительно! – воскликнул Росций. –Ты! – его короткий палец уткнулся в меня. –Это – твоя работа! Выясни, кто его убил, и почему. Если это был раб или бедняк, я просто разорву его в клочья. Но если он богат – тогда вкачу ему иск за ущерб моей собственности. Я скорее добровольно отправлюсь в Аид, чем признаю свою неправоту перед Хереей!
Я с серьёзным видом кивнул, стараясь сдержать улыбку.
Уже почти чувствуя, как на меня дождём сыплются монеты, я взглянул на перекошенное лицо мертвеца – и только тут осознал важность своего дела. Если в Риме убит раб, тут о правосудии можно даже не вспоминать. Я найду убийцу, поклялся я – не ради Росция и его серебра, а ради талантливого артиста, чья яркая карьера была прервана в самом начале.
-Хорошо, Росций. Но мне придётся задать кое-какие вопросы. Проследи, чтобы никто из твоей труппы не уходил отсюда, пока я не закончу. А для начала я бы хотел с глазу на глаз поговорить с тобой. Думаю, после всех этих волнений чаша вина пойдёт на пользу нам обоим…
Ближе к вечеру я сидел на скамейке в тени оливкового дерева, на тихой улочке близ храма Юпитера. Экон, примостившись рядом со мной, задумчиво глядел на тени листьев, скользящие по камням.
-Итак, Экон, что ты думаешь обо всём этом? Удалось ли нам узнать что-то важное?
Он покачал головой.
-Поспешный вывод, - улыбнулся я. –Смотри: в конце первого акта мы с тобой видели Панурга живым, в сцене со Статилием. Они вдвоём ушли с подмостков, потом играли музыканты, а вслед за этим появились повара. Тогда мы и услышали крик. Это наверняка кричал Панург, когда его убивали. В скене начался переполох, это привлекло внимание Росция, и он обнаружил труп в уборной. Он взял бывшую у Панурга маску, подобрал жёлтое одеяние, которое бы подходило для роли (ведь наряд Панурга был замаран кровью), и помчался на подмостки – спасать пьесу. Тем временем Статилий нарядился для роли повара, в таком виде вышел к зрителям и позвал меня на помощь. Следовательно, мы можем утверждать с уверенностью, по крайней мере, одно: актёры, игравшие поваров, невиновны, как и музыканты – в момент убийства они были у всех на виду.
Экон состроил гримасу, показывающую, что мои рассуждения его не очень-то впечатлили.
-Да, верно, это слишком просто. Но, чтобы возвести стену, начинать нужно с одного кирпича. Теперь: кто в момент убийства был за кулисами, кого не видели в тот момент, когда раздался крик, и кто мог желать смерти Панурга?
Экон, вскочив со скамьи, задвигал челюстью с таким видом, словно бормочет, и энергично замахал руками. Я грустно улыбнулся: эта пантомима не могла изображать никого, кроме моего незадачливого приятеля.
-Да, Статилий – как ни горько это признавать – в списке подозреваемых стоит первым. Мы знаем, что у него были основания для ненависти к Панургу: пока раб оставался жив, актёр уровня Статилия не мог рассчитывать получить выигрышную роль. А опрос актёров показал: в момент, когда раздался крик, Статилия никто из них не видел. Впрочем, в этом-то ничего удивительного нет, учитывая суматоху, которая царит в скене во время представления. Сам-то он клянётся, что в это время приводил в порядок свой наряд в углу. Однако, на мой взгляд, смерть Панурга и в самом деле потрясла его – но он мог и притворяться. Я называю Статилия своим другом, но знаю ли его душу? – я на мгновение задумался. –А кто ещё, Экон?