- Поклянись, что придёшь, Сыщик. Хотя бы для того, чтобы видеть, как погибнет старый солдат.
- Я не стану давать клятвы.
- Тогда просто обещай мне, как мужчина мужчине, не призывая в свидетели богов. Умоляю тебя.
- Хорошо, - ответил я со вздохом, мысленно спрашивая себя, считается ли обещание, данное сумасшедшему.
Раб провёл меня к двери в стене.
- Боюсь, твой хозяин уже сошёл с ума, - тихонько сказал я ему. – Все эти лемуры чудятся его больному рассудку.
- Нет, - отвечал старый раб, - я тоже их видел. Всё так, как рассказывает хозяин.
- А ещё кто-нибудь, кроме вас двоих, видел их?
- Да. Другие рабы. Мы все их видели.
Я посмотрел в его выцветшие от старости глаза. Он не отвёл взгляда. Я вышел, и он закрыл за мной дверь.
- И что только на них на всех нашло сегодня, - сказал я, устраиваясь на обеденном ложе. – Послушать их, так весь Рим кишмя кишит лемурами!
Бетесда, без труда уловив за моей напускной весёлостью тревогу, слегка склонила голову, но промолчала.
- А Луций ещё писал, не бери, мол, с собой мальчика, потому как для него это может быть слишком страшно. Да чего ни отдал бы мальчишка в двенадцать лет, чтобы увидеть настоящего лемура!
Эко с набитым ртом смотрел на меня во все глаза, не будучи уверенным, шучу я или говорю серьёзно.
- По мне, это просто глупые бредни, - заявила Бетесда. Как всегда, она поела раньше на кухне, и теперь, скрестив на груди руки, просто стояла и смотрела, как мы с Эко обедаем. – В Египте любой глупец знает, что душа умершего не может вернуться в тело, если только оно не было должным образом сохранено. Давным-давно жрецы знали, как хранить тела, делая мумии. Но где это слыхано, чтобы мертвец, да ещё с отрезанной головой, разгуливал по городу и заставил кого-то прыгнуть с балкона? Нет, Тита столкнули, и сделал это живой негодяй, а никакой не лемур. Спорить готова, это жена его спихнула!
- А тот солдат, наш сосед? Раб говорит, что и он, и все остальные, кто живёт в доме, тоже видели лемуров! Не одного даже, а целое полчище!
- Ха! Раб лжёт, чтобы не выставить хозяина слабоумным. Он верен господину, как надлежит рабу; но это ещё не значит, что он говорит правду.
- И всё же я, пожалуй, пойду, если сосед позовёт меня. Посмотрю, что там творится. А уж этим непонятным лемуром на Палатине точно стоит заняться. Корнелия обещает хорошо заплатить. При наших расходах это совсем не лишнее.
Бетесда недовольно пожала плечами. Решив, что надо бы переменить тему, я обратился к Эко.
- Кстати, о расходах - чему твой учитель научил тебя сегодня? Дерёт он за свои уроки будь здоров, так что учить должен хорошо.
Эко тут же вскочил и побежал за своими табличками и стилосом. Едва он выбежал из комнаты, пренебрежительное выражение на лице Бетесды уступило нескрываемому беспокойству.
- Ты как знаешь, - сказала она уже совершенно другим тоном, - но твой друг Луций Клавдий прав. Разбирайся с этими лемурами или кто они там, если считаешь нужным, но Эко в это не впутывай. Он учится – вот и пусть сидит дома и учится. Здесь до него не доберутся ни злые духи, ни злые люди.
- Ты права, - кивнул я.
В тот вечер, вопреки опасениям, сосед не послал за мной. Не окликнул он меня и на следующее утро, когда я проходил мимо его дома, спускаясь с Эсквилина; но я точно знал, что он дома и не спит, потому что ветер доносил из его сада запах горящих листьев.
Накануне я обещал Луцию и Клавдию, что с утра зайду; на прежде, чем отправиться на Палатин, я хотел побывать ещё кое-где. Несколько тихонько заданных нужным людям вопросов, подкреплённых несколькими сунутыми им же монетами, позволили мне узнать достаточно, и очень скоро я уже стоял перед узким домишком, втиснутым в ряд таких же узких домишек. Все они выглядели так, будто простояли тут лет сто, не меньше. Узенькая тихая улочка избежала городских пожаров; застройщики почему-то обошли её стороной. Я словно перенёсся в простой Рим прежних времён, когда каждая семья, будь она богатая или бедная, жила в своём маленьком доме – ещё до того, как богатые стали строить просторные особняки, а бедные скучились в многоэтажных инсулах. Здесь и ютилась семья Фуриев, после того, как их муж, сын отец и брат был объявлен врагом Рима и обезглавлен.
На стук дверь отворил огромного роста и могучего сложения раб – пришлось отступить на несколько шагов, чтобы смотреть на него, не задирая голову. Явно телохранитель, а не привратник, как в состоятельных домах.
- Мне надо видеть хозяина.
Раб смотрел грозно.
- Если бы ты пришёл по делу, то знал бы, что в этом доме давно уже нет хозяина.