- Я просто оговорился, я конечно же, хотел сказать «хозяйку».
- Ты снова оговорился или не знаешь, что после смерти сына с хозяйкой случился удар? – рыкнул раб. – Ни хозяйка, ни её дочь никого не принимают
- Но я имел в виду вдову Фурия…
Но раб уже захлопнул дверь у меня перед носом.
Услышав за спиной хихиканье, я обернулся. Беззубая старуха-рабыня подметала перед домом напротив.
- К Сулле пробиться было легче, чем к ним.
Я с улыбкой пожал плечами.
- Они всегда такие неприветливые?
- Они ни за что не пустят к себе незнакомого. Чего ж тут удивительного, если в доме только женщины и ни одного мужчины, не считая телохранителя. Им приходится быть осторожным.
- И с тех пор, как не стало Фурия, они так и живут одни?
- А ты знал Фурия?
- Не то, чтобы знал; но я о нём слышал.
- Это ужасно – то, что с ним сделали. Никакой он был не враг Сулле – он вообще был не такой человек, чтобы вмешиваться в политику и с кем-то враждовать. Не тот характер. Он и шелудивого пса не прогнал бы от своего порога.
- Однако же его брат сражался против Суллы.
- Так то брат. Я знала их обоих, когда они были ещё детьми. Они выросли у меня на глазах. Фурий всегда был такой тихий, такой спокойный мальчик. Мухи не обидит. Он и взрослым оставался таким же. Осторожный, спокойный, ни во что не вмешивался. Философ, а не воин. Кто-то оговорил его, что он враг Республики, и его убили и обобрали до… - Она прекратила мести, выпрямилась и откашлялась. – А ты кто будешь? Пришёл донимать несчастных женщин?
- Вовсе нет.
- Забудь и думать. Не видать тебе ни его сестры, ни матери. После того. Как Фурия не стало, а с его матерью случился удар, они не выходят из дому. Может, и слишком долго для траура; но теперь у них никого не осталось. На рынок ходит вдова с маленькой дочкой; они обе до сих пор носят чёрное.
Как раз в это время дверь дома отворилась, и появилась высокая светловолосая женщина в чёрной столе. Рядом, держась за её руку, семенила маленькая девчушка с чёрными кудряшками. По пятам за ними следовал давешний верзила-раб; он закрыл входную дверь. Проходя мимо, он бросил на меня недовольный взгляд и грозно нахмурился.
- На рынок пошли, – прошептала старуха. - Всегда выходят в это время. Малышка такая серьёзная. На мать совсем не похожа – та светлая. А девочка вся в тётю, как две капли воды.
- В тётю? Не в отца?
- И в него, конечно же…
Я ещё немного поболтал со старухой, а потом заспешил за вдовой. Я надеялся. Что мне удастся поговорить с ней; но великан-телохранитель ясно дал понять, что мне не следует приближаться. Понаблюдав, как вдова делает покупки на мясном рынке и убедившись, что поговорить с ней нечего и думать, я отправился на Палатин.
Луций и Корнелия заторопились мне навстречу, едва раб доложил о моём приходе. Лица у обоих были вытянувшиеся и измученные.
- Он опять был здесь, - сказал Луций. – Ночью.
- Прямо в моей спальне, - сказала Корнелия. Лицо её было белее мела. – Я проснулась среди ночи от вони – от страшной вони – и увидела это! Я хотела вскочить, хотела закричать, но не могла ни пошевельнуться, ни слова произнести – оно заколдовало меня; у меня язык словно прилип к гортани. Оно опять сказало: «Теперь ты». Потом оно вышло в коридор.
- Ты не попыталась схватить его?
Она посмотрела на меня, как на ненормального.
- Я тоже его видел, - сказал Луций. – Я был в комнате дальше по коридору. Услышал в коридоре шаги и позвал: «Корнелия!» Я думал, это она. Мне никто не ответил; только шаги сделались быстрее. Тогда я вскочил и выбежал в коридор.
- И увидел его?
- Только на миг. Я окликнул его, но оно прошло дальше и куда-то исчезло. Я хотел кинуться следом – клянусь тебе, Гордиан! Но тут Корнелия позвала на помощь. Я поспешил к ней в комнату.
Я едва сдержал ругательство.
- Значит, оно было тут исчезло, и никто не пытался задержать его.
- Да, - с раскаянием сказал Луций. – Но когда я окликнул его, оно остановилось и обернулось, это было уже в атриуме; и получилось так, что лунный свет упал на его лицо.
- И ты хорошо его разглядел?
- Да. Я достаточно хорошо знал Фурия в лицо, чтобы узнавать на Форуме. Так вот, при всех этих ужасах – пятна на коже, сломанные зубы, жуткая усмешка – это было лицо Фурия, точно тебе говорю.
Корнелия вдруг пошатнулась, хватая ртом воздух, и стала оседать на пол. Луций подхватил её и стал звать на помощь. Прибежали служанки, подхватили госпожу под руки и бережно повели в спальню.
- Так было с Титом последние дни, - вздохнул Луций. – Он вдруг слабел, не мог дышать, жаловался, что у него кружится голова. Говорят, это признаки воздействия лемура.