Я указываю на лес и говорю одними губами: «Надо идти. Спешу».
Я, не переставая, тереблю поводья своими потными пальцами, и держу пятки рядом с энергично покачивающимся телом коня. Если я хорошо пришпорю Ропота, он тронется с места, и эльф, который держит поводья, по инерции улетит в кусты. Они могут начать преследовать нас, но мой конь точно сможет от них оторваться, особенно под покровом ночи. А что потом?
Эльфы сообщат о непокорном мальчике на чёрном коне, и за мной погонится целый батальон фейри.
Я ругаю Бронвен за то, что она поставила меня в это положение. И почему она не позволила Антони поехать со мной? Если кто-то и мог бы вытащить меня из этой ситуации, так это находчивый капитан. Раз он работал против короны много лет, кто, как не он, знал бы что делать?
Проходит целая минута, и никто не приходит мне на помощь, ни Морргот, ни Антони, ни Бронвен.
Думай, Фэллон. Думай.
Я опускаю взгляд на трубку на поясе эльфа. И пока не успела струсить, я бросаю поводья и хватаю ничего не подозревающего эльфа, прижав обе его руки и крылья к телу.
Моя рука такая скользкая, что он почти выскальзывает из хватки, но я сжимаю его ещё сильнее, после чего хватаю его трубку и подношу её к своему рту. Мне требуется несколько попыток, чтобы схватить губами тростинку размером с зубочистку.
Пойманный эльф извивается и кричит, что заставляет его напарника отлететь от поводьев Ропота и устремиться вверх.
— Я никому не хочу причинить вред, — бормочу я с палкой во рту, — но мне надо ехать.
Ракоккинский акцент второго эльфа звучит в переплетённых ветвях у меня над головой.
— Парень может говорить.
— Не… — хрипит его пойманный друг. — Парень.
— Вы меня раскусили. А теперь, пожалуйста. Если вы обещаете не…
Я издаю шипение, когда извивающийся эльф вонзает зубы в мою плоть между большим и указательным пальцами, заставив мою руку резко разжаться.
Он взмывает вверх и освобождается.
— Лови её, идиот! Лови её!
Ропот подаётся назад, а затем вперёд. Я опускаю кровоточащую руку на его гриву, хватаюсь за неё, после чего поворачиваю шею и стреляю дротиком в сторону эльфов. Я молюсь, чтобы дротик поцарапали хотя бы одного из них, но мой снаряд проносится мимо.
Я пытаюсь снова выстрелить, но внутри оружия нет второго дротика. Ропот дёргается, и я решаю, что в него попал дротик, как вдруг слышу глухой свист рядом с моим ухом. Как? Как он понял, что ему надо сдвинуть своё тело, а, следовательно, и моё?
— Дай сюда! — рычит зеленоглазый эльф и перезаряжает трубку.
Я кидаю кусок дерева, который болтался между моих губ, в их сторону. В отличие от дротика, трубка попадает одному из моих преследователей прямо в голову. К несчастью, не тому, который держит метательное оружие.
— Нападение на королевских стражников будет дорого тебе стоить, скацца.
Когда его друг поднимается, потирая лоб, он кричит:
— Сообщите капитану Даргенто о…
Чёрный дым окутывает их тела, обрывая его на полуслове. Съеденная ранее полента подступает к горлу, когда я понимаю, что он обрывает не только его речь.
В полнейшем ужасе я смотрю на тела эльфов, разрезанные надвое и лежащие на скользкой земле, после чего моргаю и перевожу взгляд на дым, который принимает форму ворона. Я поднимаю дрожащую руку к своему рту.
Санто Калдрон, Морргот только что убил двух невинных эльфов.
— Что ты наделал? Что ты наделал? — восклицаю я в исступлении, и у меня сводит живот.
Что же это за монстр, соучастницей которого я стала?
Прежде чем я успеваю спрыгнуть с коня и убежать от ворона-убийцы, Ропот начинает бежать лёгким галопом. Я подумываю о том, чтобы броситься вниз, как вдруг меня накрывает видение, от которого у меня перехватывает дыхание.
Мои руки связаны за спиной, грудь вздымается от рыданий, а Сильвиус приставил стальное лезвие к горлу бабушки. И хотя небо окрашено в прозрачно-голубой цвет, вода в океане — чёрная, и на её поверхности плавают куски розовой змеиной плоти.
Меня возвращают в реальность с такой силой, что ещё один сдавленный стон срывается с моих губ. Что это, чёрт возьми, было? Сцена из моего будущего в случае, если бы эльфы выжили и доложили обо мне?
Я содрогаюсь, и мертвенно-бледное лицо бабушки вместе с телом убитого Минимуса возникают перед моими глазами. Но, несмотря на то, что желчь разъедает мне нёбо, мои вены наполняются решимостью, которая подавляет моё желание прервать мою миссию.
Я смогу вернуться в свой голубой дом только после того, как Данте займёт трон, ведь только тогда у меня появится возможность и должный статус, чтобы защитить тех, кого я люблю. Хотя это не значит, что я одобряю методы Морргота.