— И ты даже не устроишь мне экскурсию по городу?
«Чтобы ты потом убежала к своему драгоценному принцу со всеми нашими секретами? Нет уж. К тому же, у тебя нет крыльев».
— У меня есть две рабочие ноги.
Почти рабочие.
«Единственный способ попасть в мой город — это по воздуху».
Он уже начал удаляться, гонимый ветерком, который принёс с собой запах тропиков — теплого песка, мокрых листьев и сладких фруктов.
— Тогда как туда попадали твои почитатели?
Я осматриваю потолок в поисках люка, после чего слежу за его тёмными очертаниями на фоне золотого, голубого и ярко-зелёного цветов.
Я думала, что виды на востоке самые захватывающие, но виды на западе поверх облаков… это не похоже ни на один пейзаж, который я когда-либо видела. Изумрудные листья здесь гораздо большего размера. На фоне полукруглых песчаных холмиков, таких бледных, что они напоминают рассыпанный сахар, виднеются аквамариновые хлопья, а яркие оттенки — пурпурный, мандариново-оранжевый и солнечно-желтый — борются за то, чтобы затмить друг друга.
Тареспагия блестит в ярком солнечном свете и колышется в чуть тёплом воздухе.
Бархатная морда толкает меня в плечо, выдернув меня из моих мыслей. Я глажу нос Ропота, и конь льнёт к моей руке.
Я вздыхаю.
— Это прекрасно, не так ли?
Конь раздувает ноздри. Я решаю, что он согласен со мной.
«Со дня на день, Фэллон».
— Я рада, что ты не такой же угрюмый, как он. Не думаю, что я смогла бы справиться с двумя ворчливыми компаньонами.
Проведя рукой от его морды к холке, я вставляю ногу в стремя и приподнимаюсь. Все мои кости трещат, точно корпус лодки в бушующем море, и с моих губ срывается глубокий стон.
Я рада, что мы направляемся в сторону ручья, но чего бы я только не отдала за то, чтобы поспать на перине.
— Эй, Морргот, ты вроде говорил, что солнце уже печёт.
Ропот припускает рысью, отчего у меня начинают звенеть нижние конечности.
— Не могли бы мы остановиться где-нибудь в тени и вздремнуть? А ещё лучше в каком-нибудь трактире, где сдают комнаты.
«Мы отдохнём».
— В трактире?
Я мысленно прошу его ответить мне «да», но заставить Морргота сказать или сделать что-либо — это всё равно, что заставить эльфа вернуть украденный медяк.
Но поскольку я отчаянный оптимист, я решаю, что его молчание означает — «очень вероятно». И затем, пока моё тело качается из стороны в сторону, точно густой тропический лес, я начинаю мечтать о таверне, и готова поклясться, что уже чувствую запах кипящего масла, на котором жарятся яйца, и вкус сладких булочек, которые подрумяниваются в печи где-то неподалеку.
Пожалуйста, пусть это будет не плод моего изголодавшегося воображения.
Несмотря на то, что запах выпечки и яиц сохраняется, я понимаю, что всё это только в моём воображении. Мы проезжаем сквозь пышные рощи, окутанные туманом, и не встречаем ни души в течение многих километров. В отличие от восточных земель, завеса облаков не смягчает жару, из-за которой я чувствую себя так, словно мои рот и нос зажаты влажной тряпкой.
Поскольку я пропитана потом и туманом, моё солнечное настроение начинает сереть.
— Ты сказал, что утром мы доберёмся до ручья, утро давно прошло.
«Я сказал, что мы доберёмся до Тареспагии».
— А что насчёт ручья?
«Отдыхай, Фэллон. Мы почти на месте».
— Отдыхай? Где?
«Там, где сидишь».
Так я прощаюсь с мечтами о тавернах и кроватях. И хотя он всё также приносит мне ягоды, они едва ли утоляют голод, но я не жалуюсь. У меня не осталось на это энергии, и вскоре я начинаю дремать. А когда просыпаюсь…
Может быть, я всё ещё сплю?
ГЛАВА 51
Громкий плеск воды.
Я чувствую влагу на носу.
И солнечный свет, божественный, яркий солнечный свет.
Морргот привёл меня на место.
Не то, чтобы я в нём сомневалась, но… Нет, я очень сильно в этом сомневалась.
Он был таким мрачным с тех пор, как мы оставили небесный город, и я решила, что он попытается украсть немного моего счастья, чтобы уравнять наши позиции на игровом поле.
Ручей, который он обещал — гораздо больше, чем ручей. Это оазис с водопадом. Здесь нет бледного песка, омываемого кристально-чистой водой, и всё же никогда за всю свою жизнь я не видела более идиллического места. Округлые валуны затенены более высокими валунами, а гигантские пальмы окружают мелкий пруд, который сверкает в лучах яркого солнца.
Не дожидаясь, пока Ропот остановится, я спешиваюсь. Я просто спрыгиваю из седла и, шатаясь, иду в сторону оазиса, где падаю на колени, точно это алтарь, а я — глубоко верующий человек. Я набираю в ладони воды и брызгаю ею на лицо, после чего начинаю пить до тех пор, пока не перестаю слышать, как вода падает в мой пустой желудок. Пока сильный голод не отступает, а голова не проясняется.