Предположение Домитины вызывает шепотки о том, что я связана со змеями, среди восхищённых зрителей.
Я так разгневана, что втягиваю щеки.
— Это было бы очень удобно, зиа, но я могу вас уверить, что я прибыла сюда не по морю.
«Я, конечно, поражен твоей выдержке, Behach Éan, но может быть пора уже сворачиваться, а не то мой отвлекающий манёвр может оказаться напрасным».
Я подпрыгиваю при звуке голоса Морргота. И хотя часть меня хочет задушить ворона за то, что он бросил меня среди этих гадюк с заострёнными ушами — да простят меня змеи королевства — другая моя часть хочет поздравить его с тем, что его хитрый план сработал.
«А нельзя было выбрать другое животное? Которое не ассоциируется со мной? Может быть, приказать полчищу термитов прогрызть деревянные лодки?
— Накормите её солью! — говорит Ксема, и в то же самое время её попугай кричит:
— Изменница!
Он — первое животное, которое мне не нравится, и я представляю, как он превращается в обед Минимуса.
Данте достаёт табакерку из кармана своих штанов, раскрывает её и протягивает мне.
Не сводя глаз с Ксемы и её хамоватого питомца, я хватаю коробочку и опрокидываю в себя всё её содержимое, чтобы никто не мог обвинить меня в том, что я проглотила только пару кристалликов. Меня начинает тошнить, но я сглатываю.
И затем я заявляю, громко и четко:
— Я не приказывала змеям нападать на королевскую бухту. Я не умею управлять змеями.
Глаза присутствующих округляются, как и их рты. Я привела их всех в замешательство.
Я обвожу глазами растерянные лица.
— Ещё какие-нибудь вопросы, на которые вам нужен правдивый ответ, пока я ещё нахожусь под воздействием соли?
Несмотря на то, что выражения лиц членов моей семьи остаются подозрительными, Данте и Марко перестают грозно смотреть на меня. Это всего лишь затишье перед бурей, которая в итоге на меня обрушится, но всё же затишье.
— Что они забрали с Исолакуори?
Костяшки пальцев Марко на рукояти кинжала, висящего у него на поясе, белеют.
— По словам эльфов, которых отправил капитан, они прорвались в тронный зал и погасили ваш вечный огонь.
Он так резко вдыхает, словно стражник объявил ему о том, что весь замок был разрушен.
— Что-нибудь ещё? — спрашивает Данте.
— Это всё, Альтецца, — говорит второй стражник, вытирая лоб.
— Что-нибудь ещё? — рявкает Марко.
От его парчовой туники золотого цвета начинает подниматься дым. Как и от его сжатых рук.
Поскольку он не ворон, я подозреваю, что он не собирается превратиться в аморфный сгусток.
«Сгусток?»
Реакция Морргота заставляет меня улыбнуться. До тех пор, пока я не вспоминаю, что он в прямом смысле может считывать каждую мысль в моей голове.
— Это прямая атака на корону!
Несмотря на то, что Данте стоит между нами, тепло, излучаемое телом коронованного монарха, охватывает мою кожу.
— Юстус, приготовь мой корабль! Мы отбываем сегодня вечером. Я хочу собственноручно выпустить кишки этим предательским крысам, после чего сожгу их трупы, а прах развею над Ракокки.
Я опускаю руки на живот, который сильно сжимается при мысли о необоснованно жестоком плане возмездия. Я смотрю на Данте, желая, чтобы он усмирил жажду убийства своего брата, напомнив ему о том, что потушенный огонь это, конечно, оскорбление, но вряд ли стоит того, чтобы лишать кого-то жизни.
Марко бросается в сторону двери, но останавливается, когда стражник тихо говорит:
— Маэцца.
— Что? — рявкает он.
Роберто неожиданно начинает интересоваться своими сапогами, покрытыми песчаной коркой.
— Никого не поймали.
Чувство облегчения, которое накрывает меня, настолько опьяняющее, что я чуть не падаю в обморок.
— Что значит, никого не поймали? — огрызается король.
— Это значит, что они сбежали.
— Кого ты, мать твою, оставил смотреть за моим королевством, Данте?
Челюсти Данте сжимаются.
— Как я уже говорил ранее, я оставил за главного капитана Даргенто.
Корона Марко соскальзывает на его вспотевший лоб. Он сдвигает её на место, после чего срывает её со своей головы, заплетённой в косы, и швыряет в одного из стражников, который умудряется её поймать.
— Даргенто — беспомощный имбецил.
Я никогда не думала, что наши с королём мнения будут в чём-то совпадать, но должна признать, он очень точно охарактеризовал сейчас Сильвиуса.
— Надеюсь, ты доволен.
Он тыкает пальцем в грудь Данте, и дымок начинает подниматься вверх от его белой рубашки. А затем он хватает его за грудки и резко притягивает своего брата к себе, а его губы не оказываются рядом с ухом Данте. Он шипит ему на ухо слова, которые я не могу разобрать. После этого он отталкивает его, оставив обугленные следы на рубашке принца.