– Входите,– сказала она.
Нью-Токио лежал в стороне от оживленных трасс, но работа в компании «Фалькон» часто забрасывала Кросса в отдаленные захолустья. Он шел по узким улочкам Какуена мимо выложенных плиткой фасадов домов, в фойе которых сидели мадам с вечными улыбками на лице. Девушки в красивых накидках, смеясь, перегибались через перила балконов, и звездный свет мерцал у них в волосах.
Кросс вспомнил отрывок, который прочел давно, еще в бытность юнгой на «Персее», и с удовольствием мысленно повторил его: «Я одинок тем одиночеством, которое приходит ко всем мужчинам на кораблях без женщин, в море ли, в космосе ли. А если нет женщины, чтобы поприветствовать меня, когда мой корабль достигнет континента или планеты, то я одинок вне всяких пределов, вне всякой способности это перенести...»
Девушка на балконе, мимо которого он проходил, привлекла его взгляд. Возможно, тем, каким образом звездный свет падал на ее лицо, а возможно, своей печальной улыбкой. Кросс остановился в прохладной ночи, глядя на девушку снизу вверх. Ее черные волосы были искусно уложены в сложный куафёр, а брови напоминали распахнутые крылья птицы.
Она коснулась груди и тихо произнесла:
– Хисако.
Он вернулся к фойе, мимо которого только что прошел, и назвал услышанное имя улыбающейся мадам.
Почувствовав холодок на щеках, Вероника поняла, что побледнела. Взгляд инспектора говорил, что протестовать бесполезно – приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Никакие слова не изменят того факта, что Гоморра – конечный порт на ее жизненном пути.
Но обвинение было столь чудовищным, столь несправедливым, что она не могла не оспорить.
– Вы определенно ошибаетесь,– сказала она. – Я не могу... влюбиться!
– Кто твой любовник?– холодно спросил инспектор.
– У меня нет любовника. Я же говорю вам. И мое защитное поле всегда было включенным!
Инспектор пожал плечами.
– Ну, хочешь быть дурой – защищай его. Я бы на твоем месте назвал его, пусть бы разделил ответственность.
– Но я никого не защищаю. Такого человека просто не существует. Возможно, вы ошибаетесь, или у моего поля дефект.
– Я слишком давно на этой работе, чтобы ошибаться. И я никогда не слышал о дефектах поля.
Он открыл дверь и приказал помощнику:
– Зарезервируйте полет на Гоморру для леди Вероники. А до отбытия поместите ее под арест. И не забудьте изъять контрацептив-поле.
– Бронь для одной персоны?
Инспектор вопросительно взглянул на Веронику:
–Ну?
Она вызывающе вернула взгляд:
– Для одной.
Странствующий проповедник установил переносную кафедру у границы космопорта. Собралась толпа. Кросс подошел, чтобы послушать. Разрешение на взлет у «Пандоры» только на завтра, а пассажир явится на посадку перед самым отлетом. И Кросса это устраивало. Его всегда мучило чувство вины, когда он сопровождал падших леди на Гоморру, а на этот раз будет еще хуже, ибо во время последнего рейса он наконец посетил поселение по ту сторону гор...
Проповедник, изможденный парень с темными кругами под глазами, размахивал руками и ходил взад-вперед. Над ним несообразно горбилось ночное небо Таиса, а фаллообразные строения Вина-Женщин-И-Романса служили гротескным фоном для его проклятий.
– Когда-то они без стыда ходили по улицам старой Земли, а теперь бесстыдно разгуливают по улицам новых миров. А вы, мерзавцы, человеческие отбросы, виляете перед ними хвостами, как собаки, ожидая распутной благосклонности и недостойной привилегии потратить трудом заработанные деньги, дабы вкусить запретных плодов, которыми они вас кормят, но не насыщают...
– А ты почем знаешь?– крикнули из толпы.
Раздался дружный смех. Проповедник невозмутимо продолжал:
– Истину говорю, счастье не в похоти. Якшаясь со звездными леди, вы не обретете ничего, кроме страданий! Они к вам приходят не за тем, чтобы спасти от одиночества, а чтобы лишить денег, самоуважения и...
– Ну, они-то хоть приходят!– крикнули снова. – В отличии от праведниц, что сидят в своих мещанских домиках на Земле и гладят себя по головке за то, что родили детей, которых боялись не родить!
– А позвольте вас спросить,– проповедник указал пальцем на оппонента в толпе,– почему же они приходят?
– Для начала скажу, почему пришли мы. Наши комплексы привели нас сюда. Мы хотели доказать миру, что мы не те, за кого нас держат, доказать самим себе, что мы нечто большее. Но, несмотря на нашу браваду, мы простые люди, и в наших сердцах по-прежнему страх бездны, который мы якобы побороли. Одинокие, напуганные, отвергнутые... А разве женщина не вправе чувствовать то же, что и мужчина, то же разочарование, ту же потребность доказать что-то себе и другим? И разве не правильно, если она доказывает свою состоятельность тем единственным способом, который ей оставило современное общество? Особенно если учесть, что без этого не было бы ни космических перелетов, ни поставок сырья для домоседов Земли, которое затем превращается в механические новинки, разукрашенные вигвамы и четырехколесных золотых телят...