Вопрос прозвучал прямо, и она не улыбнулась и не моргнула. Девушка привыкла, чтобы ей отвечали, слушались, прислушивались. Ее родители не были богаты — во всяком случае, так говорилось в ее личном деле, но ее квартира в пятнадцати кварталах отсюда наводила на мысль о неслыханном богатстве. Либо от этой работы, либо от какого-то темного дерьма, которое ускользнуло даже от бдительных глаз легиона.
Исайя вздохнул.
— Эти детали засекречены.
Она покачала головой.
— Я ничем не могу вам помочь. Терциан и я заключили сделку, он начал распускать руки и потом ушел.
Все записи с камер и свидетельства очевидцев с «Ворона» подтвердили это. Но они были здесь не для этого.
— А когда появился принц Рун Данаан? — спросил Исайя.
— Если ты все знаешь, зачем спрашиваешь меня? — Она не стала дожидаться, пока они ответят, и добавила: — Знаете, вы никогда не называли мне своих имен.
Хант не мог прочитать выражение ее лица, ее расслабленный язык тела. Они не вступали в контакт с той ночи в центре удержания легиона и ни один из них не представился тогда. Неужели она вообще заметила их лица в этом наркотическом тумане?
Исайя поправил свои девственно-белые крылья.
— Я Исайя Тибериан, командир 33-го Императорского легиона. Это Хант Аталар, мой друг…
Исайя замолчал, осознав, что прошло чертовски много времени с тех пор, как они должны были представляться с каким-либо рангом. Поэтому Хант оказал Исайе услугу и закончил словами:
— Его второй.
Если Исайя и удивился, услышав это, то его спокойное, симпатичное мальчишеское лицо ничего не выдало. Исайя был, технически, его начальником в триарии и в 33-м в целом, даже если охота за дерьмом сделала его непосредственно подотчетным губернатору.
Однако Исайя никогда не занимал высоких постов. Как будто он помнил те дни до падения, и кто тогда был главным.
Как будто теперь это имело какое-то гребаное значение.
Нет, все, что имело значение в этом дерьме, было то, что Исайя убил по меньшей мере три дюжины императорских легионеров в тот день на горе Хермон. И теперь Хант нес бремя возвращения каждой из этих жизней Республике. Чтобы выполнить сделку с Мики.
Глаза Брайс метнулись к их татуировкам на бровях. Хант приготовился к насмешливому замечанию, к любому из дерьмовых комментариев, которые люди все еще любили делать о павшем Легионе и их неудавшемся восстании. Но она только сказала,
— Итак… вы двое расследуете преступления на стороне? Я думала, это вспомогательная территория. Разве у тебя нет более важных дел в 33-м, чем играть в дружка-полицейского?
Исайя, явно не удивленный тем, что в этом городе нашелся хоть один человек, который не упал к его ногам, сухо спросил:
— У вас есть люди, которые могут подтвердить ваше местонахождение после того, как вы покинули «белого ворона»?
Брайс выдержала взгляд Исайи. Затем перевела взгляд на Ханта. И он все еще не мог прочесть выражение скуки на ее лице, когда она оттолкнулась от стола и сделала несколько неторопливых шагов к ним, прежде чем скрестить руки на груди.
— Только мой швейцар… и Рун Данаан, но ведь ты уже знаешь об этом.
Как кто-то мог ходить на таких высоких каблуках, было выше его понимания. Как можно дышать в таком облегающем платье-тоже загадка. Оно было достаточно длинным, чтобы скрыть место на бедре, где должен был остаться шрам от той ночи два года назад, если бы она не заплатила какому-то лекарю, чтобы стереть его.
Тусовщицы не любят, когда шрамы портят их внешний вид в купальнике.
Белые крылья Исайи дрогнули.
— Ты бы назвала Руна Данаана своим другом?
Брайс пожала плечами.
— Он мой дальний родственник.
Но, видимо, не достаточно, если он ворвался в комнату для допросов два года назад. И появился в VIP-баре вчера вечером. Если он так защищает Квинлан, то это тоже может быть одним из мотивов. Даже если Рун и его отец превратят допрос в кошмар.
Брайс резко улыбнулась, как будто она тоже помнила этот факт.
— Желаю хорошо с ним поболтать.
Хант стиснул зубы, но она направилась к входной двери, покачивая бедрами, словно точно знала, насколько эффектной была ее задница.