— Время нам не союзник.
— Вы действительно думаете, что Квинлан сможет найти того, кто стоит за всем этим? — Он позволил этому вопросу выразить всю степень своей веры в нее.
Мика склонил голову набок. Древний, смертоносный хищник, оценивающий добычу.
— Я думаю, что это вопрос, который требует от нас использовать все оружие в нашем арсенале, независимо от того, насколько оно необычно. — Он вздохнул и снова посмотрел на город.
Лунатион был построен как модель древних прибрежных городов вокруг Раганского моря, почти точная копия, включающая его стены из песчаника, засушливый климат, оливковые рощи и маленькие фермы, которые выстроились вдоль отдаленных холмов за границами города на севере, даже большой храм богини-покровительницы в самом центре. Но в отличие от тех городов, этому было позволено адаптироваться: улицы лежали в упорядоченной сетке, а не в беспорядке; и современные здания торчали, как копья, в самом сердце центрального торгового района, намного превосходя строгие высотные здания Пангеры.
Мика был ответственен за это — за то, что видел этот город как дань старой модели, но также и место для будущего процветания. Он даже одобрил использование названия Города Полумесяца вместо Лунатиона.
Мужчина прогресса и терпимости, говорили они.
Хант часто задавался вопросом, каково это было бы разорвать ему горло.
Он думал об этом так много раз, что сбился со счета. Он подумывал о том, чтобы выстрелить молнией в это прекрасное лицо, эту идеальную маску жестокого, требовательного ублюдка скрытого под ней внутри.
Может быть, это несправедливо. Мика был рожден с властью, он никогда не знал другой жизни. Почти бог, который не привык к тому, чтобы его авторитет подвергался сомнению, и готов был пресечь любые угрозы в его адрес.
Восстание, возглавляемое таким же Архангелом и тремя тысячами воинов, было именно таким. Хотя почти все его триарии теперь состояли из павших. Очевидно, предлагая им второй шанс. Хант не мог понять, почему он так милосерден.
— Сабина, конечно же, уже подключила своих людей к этому делу и приедет ко мне в офис, чтобы точно сказать, что она думает об этой истории с Бриггсом. — Ледяной взгляд между ними. — Я хочу, чтобы мы нашли убийцу
— Живым или мертвым? — холодно спросил Хант.
— Желательно живым. Но лучше мертвым, чем позволить ему бегать на свободе.
Хант осмелился спросить:
— И это расследование будет засчитываться в мою долю? На это могут уйти месяцы.
Исайя напрягся. Но губы Мики скривились. Долгое время он ничего не говорил. Хант стоял не моргая.
— Как насчет такого стимула, Аталар: ты быстро раскроешь это дело… ты раскроешь его до саммита, и я уменьшу твои долги до десяти.
Ветер, казалось, остановился.
— Десять, — выдавил Хант, — еще задания?
Это было возмутительно. У Мики не было причин предлагать ему что-либо. Не тогда, когда его слово было всем, что нужно было Ханту, чтобы повиноваться.
— Еще десять заданий, — сказал Мика, как будто он не бросил чертову бомбу в середину жизни Ханта.
Это может оказаться дурацкой сделкой. Мика мог бы растянуть эти десять заданий на десятилетия, но… сжечь гребаный Солас.
— Ты никому об этом не рассказывай, Аталар, — добавил Архангел. То, что он не потрудился предупредить Исайю, говорит о том, насколько он доверяет своему командиру.
— Хорошо, — сказал Хант, стараясь говорить как можно спокойнее.
Взгляд Мики был беспощадным. Он оглядел Ханта с головы до ног. Потом галерею под их ногами. Помощницу внутри нее.
— Держи свой член в штанах и руки при себе, — прорычал Мика. — Или ты окажешься без того и другого долгое время.
Хант, конечно, отрастит и то, и другое. Любой Бессмертный, совершивший переброс, мог отрастить себе что угодно, если бы не был обезглавлен или сильно искалечен, с кровоточащими артериями, но… восстановление будет болезненным. Медленным. И быть без члена, даже в течение нескольких месяцев, не входило в планы Ханта.
Трахаться с помощницей-получеловеком было наименьшим из его приоритетов, в любом случае, с потенциальной свободой в десяти убийствах.
Исайя кивнул за них обоих.
— Мы сделаем это профессионально.
Мика повернулся в сторону центрального торгового района, оценивая речной бриз, его чистые крылья подергивались. Он сказал Исайе: