– Входи, – раздался властный голос.
Я повиновался, и передо мной предстала прекрасная большая комната, обитель самой госпожи Альдофин.
Комната делилась на два пространства – ванную комнату и непосредственно спальню. Огромная кровать с помпезным пологом сразу притягивала невольно взор, по краям от нее ютились прикроватные тумбы, в изножье расположился уютный диванчик. Напротив раскинулся длинный столик с множеством флакончиков и стекляшек, что переливаясь, отражались в зеркалах. Длинный и широкий шкаф для одежды грозно возвышался возле двери напротив окон. В противоположной стороне находились кресло для чтения с тонкой и изящной лампой, столик для писем и камин. Все было сделано со вкусом и блеском под стать характеру хозяйки комнаты.
Сама Филиция сидела с непоколебимой осанкой за столиком с косметикой и, смотрясь в зеркало, наносила на кожу какой-то крем.
– Что вам угодно от меня, госпожа? – искренне недоумевал я, застывший в дверях.
– Как идут твои дела, Милон? – спросила она, не отрываясь от своего занятия.
– Все довольно не плохо, благодарю, – тут же раскланялся я, как прилежный джентльмен.
Филиция обернулась ко мне, не поднимаясь со стула, и оглядев мою наружность, произнесла:
– Здесь никого нет, так что можно не утруждать себя ложными манерами. Что вы делаете на Совете, Милон?
– Ничего особенного, – занервничал я, – господа жуткие кутилы.
– Врешь мне и не краснеешь, – усмехнулась госпожа Альдофин, – а ведь обещался ради меня сделать что угодно.
– Так и есть, приказывайте, – тут же расплылся я в фальшивой улыбке.
– Плут, – окрестила меня тетушка и повернулась обратно к зеркалу.
– Простите? – все еще улыбался я.
– Ты плут и лжец, каких поискать, Милоша. Но ты Альдофин, истинный, – она нанесла пудру большой кисточкой на лицо, и россыпь пыльцы затанцевала пеленой в воздухе, - хорошо ли ты знал моего брата Оскара, своего отца?
– Настолько насколько он мне это позволял, – признался я.
– Тогда ты знаешь, что он был беспросветно глуп и бессовестен, – продолжила Филиция, – непутевый – это было ясно с самого начала.
– А я не такой? – вздернул я бровями.
– Нет, ты иной, как я, – улыбнулась тетушка, глядя на меня через зеркало, и я невольно заметил все тот же кулон на ее шее, – это я спасла твоего отца в этом доме от Кая Мора.
– Почему вы спасли именно его? – поинтересовался я, – он ведь мог выгнать вас из особняка.
– Я желала, чтобы он продолжил наш род, слава богам, хотя бы на это его хватило, – закатила глаза Филиция, – остальной части моего драгоценного семейства я позволила умереть. Эй, Милон, – она вновь повернулась ко мне, – ведь это я убила их руками Кая Мора.
Страх и ужас пронзили мое сердце острой иглой, и я онемел на короткий миг, продолжая стоять, как застывшая статуя.
– Зачем… почему вы это сделали, тетушка? – еле вымолвил я, в горле моем пересохло.
– Сам-то как считаешь? Моя мать с сестрами отправили меня в объятья самой смерти, заранее приготовив гроб, в который меня уложат после того, как Холодный принц коснется меня. Это было так любезно с их стороны – они же не думали, что я выживу. Забыть тот день сложно, милый.
– Ваш кулон… что вы носите, это подарок от Холодного принца? – решился я спросить, раз мимолетная минута откровения на то позволяла.
– Кулон? – она машинально дотронулась до него рукой и, поглядев на вещицу через зеркало, продолжила, – да, мой муж любил дарить мне всякие безделушки, которые бы еще больше могли сделать меня его собственностью. Это очень дорогой камень – такой оттенок в природе отыскать большая удача и редкость.
– Вы до сих пор любите своего мужа? – осмелился я задать вопрос столь деликатного свойства.
Филиция улыбнулась и, подойдя ко мне, произнесла, любовно поправляя мой воротничок:
– Ты еще многого не понимаешь, тебе сколькому придется научиться.
В ее глазах отражалась бездна – та притягательная ведьминская тьма, в которой так и хочется умереть, полностью растворившись.
Неожиданно у парадной двери особняка раздался резкий, нетерпеливый стук, который был столь оглушителен, что ясно слышался даже здесь.
– Кого черт принес? – устало вздохнула Филиция, и добавила, вконец меня изумив, – полезай в шкаф.
– Простите? – оторопел я, воображая, что мне послышалось.
– Милон, полезай в шкаф, – она провела рукой по моим волосам, прошептав какое-то заклинание.
– Может мне лучше проследовать в свои покои? – запаниковал я, опасаясь, что это за гость, который вызвал столь странную реакцию тетушки.
– В шкаф, – грозно повторила она.
– Слушаюсь, госпожа, – жалко повиновался я и в тот же миг был заперт в большом шкафу с одеждой.