На его правом колене красовалась свежая ссадина.
– Руслан? Почему ты тут сидишь? – обеспокоенно спросил я. Аккуратно, словно боясь спугнуть, я подошел к племяннику.
– Дядя Милон? – удивился малыш, резко вырванный из своих тяжелых размышлений, – я сижу здесь и жду, когда рана на ноге затянется. Не хочу, чтобы мамочка увидела, что я поранился.
– Как это произошло? – прекрасно зная ответ, все же спросил я.
– Господин Больфис не любит меня, – Руслан поглядел своим проникновенным взглядом, от которого внутри у меня все падало и сжималось от боли, – я часто попадаюсь ему под горячую руку. Он считает меня слабаком. Наверное, он прав.
– Нет, он совершенно не прав, – нахмурился я – внезапная злость к Редьярду опалила мою грудь.
Не успел я продолжить, как племянник опередил меня:
– Мне нет места в этом мире, господин Милон. Я человек и вампир, но в тоже время – ни то и ни другое, люди ненавидят таких, как я, а вампиры боятся. И даже если мне посчастливиться дожить до того дня, когда мне разрешат покинуть эти стены, что служат мне верным заточением, то за их пределами высока вероятность моей погибели от зубов какого-нибудь вампира.
Пока он говорил столь проникновенную и прискорбную речь, которая была абсолютно не свойственна ребенку его лет, глаза его казались потухшими и отстраненными, словно у его несчастной матери.
– Руслан, – я взял его за руку, и он печально поглядел на меня, – знаешь, если тебе и, правда, нет места в этом мире, то ты всегда можешь создать свой. – Я достал из внутреннего кармана пиджака пузырек с вампирской кровью, который я носил с собой ради таких вот случаев и накапал ее на ссадину, что мучила моего племянника. – В этом мире очень мало тех, кто примет тебя и позаботиться о тебе. То, что ты должен сделать – позаботиться о себе сам и доверить себя себе, как никому другому. Понимаешь?
Рана на коленке тут же затянулась, словно ее и не было на крошечном и бледном тельце, что казалось мне в данный момент как никогда хрупким и уязвимым.
– Если ты найдешь в себе опору, – я указал на его сердце, – вот тут, то ты станешь самым сильным и непобедимым в мире, и никто уже более не сможет тебя обидеть.
Во время моего монолога, Руслан слушал меня с предельным вниманием, широко распахнув глаза, внимая каждому слову. Затем, когда я закончил, он серьезно ответил:
– Я постараюсь, дядя. Я постараюсь найти.
– Ты молодец, – потрепал я его по голове, в который раз удивляясь покорности этого ребенка. – Конечно, скоро обед, но если хочешь, пока Мэри не видит, я приготовлю тебе вкусный банановый перекус?
– Хочу! – радостно закивал Руслан, тут же повеселев.
Я заметил, что любая авантюра, что носила характер непослушания, приходилась по душе моему племяннику. Я взял его за руку, и мы отправились на кухню, где было проведено тайное приготовление банановой вкусности.
2.
– Такие собрания проходят примерно раз в два-три месяца в зависимости от занятости дворецких, экономок и домоправительниц, – поведала мне Алессандра, рассказывая о местной традиции элитной прислуги собираться в клубе на чаепитие за обсуждением важных новостей.
– Должен заметить очень интересная традиция, – поддерживал я разговор с любезной Алессандрой, которая частенько делилась со мной различными историями из жизни, а также подобными известиями. Что поделать – ведь я был ее любимчиком.
– Я очень рада! – выпалила она с весьма довольным видом в тот самый момент, когда в столовую вошел господин Больфис, где мы собственно и вели беседу, пока домоправительница накрывала на стол, а я ей преданно помогал.
Редьярд растеряно улыбнулся Алессандре, видимо посчитав, что она обращается непосредственно к нему. Домоправительница поспешила объясниться:
– Это я не вам рада, господин Больфис! – и толи это было сказано случайно, толи намерено – мне оставалось лишь гадать.
Редьярд же недовольно приподнял брови и вмиг удалился из столовой.
К слову, меня уже успели представить господину Больфис, и он не выразил по моему поводу никаких эмоций, видимо подобно Дезмонду Беднаму, приняв меня за пустое место. Но это до поры до времени.
Мы сели отобедать, и что оставалось крайне необычным для меня – что ни одна из кузин никоим образом не отреагировала на приезд своего дорогого родителя, будто их отец и вовсе не отлучался на столь долгий срок из дома.
Это было странно и подозрительно одновременно.
– Роберта, – заговорил мягко Редьярд, который теперь сидел прямо напротив меня вместо Филиции, что столь любезно уступила ему свое место во главе стола. – Ты не подумываешь о замужестве?