Он еще явнее улыбнулся мне напоследок, и я ответил ему тем же.
Так война была объявлена, и я ни за что не намерен был отступать.
– Благодарю вас, господин Милон, за то, что вступились за меня, – нарушала молчание Роберта, как только господин Больфис покинул нас. В голосе ее звучала признательность, – иначе мне пришлось бы проткнуть колом своего супруга в брачную ночь. Это было бы крайне неудобно для меня.
– Совершенно не за что, – поперхнулся я, делая глоток кофе.
– Или пришлось бы просить Скарли заколдовать его, – продолжила свои невинные рассуждения Роберта, – это прибавило бы моей сестре и без того хлопот.
– Не стоит, Роби, – поспешно отозвалась Скарлетт, вздернув бровями, – он истек кровью, ты бы и глазом не успела моргнуть. Убивать чужих мужей мне всегда в радость.
Всегда?! Я не ослышался – очевидно?!
– Неужели, матушка, эта незавидная участь ждет каждую из нас?! – рассерженно выпалила Франческа, не в силах больше сдерживаться.
– Что именно, дорогая? Замужество? – вздернула бровями Филиция и прискорбным тоном добавила, – вынуждена тебя разочаровать, но да – ждет.
– Перспектива не внушает радости, – подытожила Филиппа с задумчивым видом.
– Ох, ну тогда передай, пожалуйста, отцу, – закипала Франческа, делая акцент на последнем слове, – что я пойду только за принца, и это всем известно! Я себя слишком люблю, чтобы возле меня в мужьях отирался какой-то вампир!
– Придется их всех отравить, – равнодушно пожала плечами Скарлетт, будто сие действо она выполняла ежедневно.
О, богини...
Я наблюдал за этим разговором с совершенно растерянным видом, не зная как лучше втиснуться со своим веским словом и не вызвать при этом еще большего раздражения в сердцах девушек.
Тут я ощутил на себе пронзительный взгляд. Я повернул голову и увидел, как и всегда Ребекку, что неизменно сидела по левую руку и пожирала меня глазами, никого и ничего не стесняясь. Она вожделенно облизнула губы, глядя при этом на мои, и преступные мурашки пробежали по моему телу, неминуемо обжигая нутро.
– Спокойно, – произнес я, дабы усмирить не на шутку разбушевавшихся кузин, – в нашей семье все будут выходить замуж только по обоюдному согласию. В противном случае никаких свадеб не будет.
– И жениться тоже? – расплываясь в ухмылке, спросила Рири. Глаза ее горели озорным огоньком.
Под столом ее босая ступня заскользила, чуть касаясь, по моей ноге, подбираясь все выше. Глаза мои округлились, я запаниковал, озираясь вокруг, ибо хотя сие постыдное действо и было надежно прикрыто скатертью, однако это в меня нисколько не внушало доверия.
Я насилу поймал ее ногу правой рукой и, облокотившись левым локтем об стол, заискивающе поглядел ей в глаза, мысленно умоляя прекратить учиненный беспредел.
– Конечно, и жениться тоже будут по любви, – пытаясь обуздать навязчивое чувство, проговорил я сквозь зубы, – мы с Русланом, между прочим, не хуже вас, хотя права мужчин и обесцениваются в этом доме.
– Тогда у меня для вас, господин Милон, ужасные новости, – улыбнувшись, чертовка тоже облокотилась локтем об стол, – вы женитесь не по любви, и тем самым нарушаете собственные правила.
Под столом Рири старалась извернуться и высвободить свою ступню из моей цепкой руки, однако у нее ничегошеньки не выходило.
– О чем вы толкуете, госпожа Ребекка? – с нажимом произнес я, теряя всякое терпение. Неистовый огонь разгорался у меня внутри, опаляя все на своем пути, – я помолвлен с той, которую люблю всем сердцем.
– Правда? – издевательски покачала головой Рири, – может тот, кто пылко влюблен все же вспомнил бы, что так и не ответил на письмо возлюбленной? Ах, да, оно же сгорело дотла, по случайности, конечно.
Удар был нанесен точно в цель – непростительная слабость была допущена с моей стороны, и как результат я на миг забылся и потонул в дьявольском и коварном обаянии, что так и лилось из Рири. Она же только и ожидала моего промаха, дабы воспользоваться данной заминкой, и резко выдернула свою ступню из моей уже не такой цепкой руки. И не успел я опомниться, как ее изящная ножка уже оказалась у меня на коленях.
Я подпрыгнул и ударился о стол, чем вызвал чрезмерный грохот и неминуемое внимание всех присутствующих.
– Что такое, Милон, солнышко, – ласково осведомилась Филиция, что было обычно ей несвойственно, – нехорошо себя чувствуешь?
– Да, что-то мне дурно, – заторопился я, принимая во внимание, что порядочному аристократу время от времени нужно испытывать недомогание. – Я с вашего позволения, удалюсь.
Напоследок Рири одарила меня лукавым взглядом, я же силился как можно явнее игнорировать ее. Но признаться удавалось мне это дело весьма плачевно – я продолжал глядеть на нее не в силах оторваться.