Никто не мог поспорить, что она имела явное превосходство над своим противником, не оставляя ему и шанса на победу. Признаться, я был удивлен, ведь при первом впечатлении госпожа Эсмальт показалась мне замкнутой и невероятно податливой особой. Я никак не мог предположить, что такая сила и огонь бушуют в ее душе.
– Госпожа Бетси? – нервно закусил губу Фелес. Его глаза забегали по комнате, – Иви? Она мне просто старый друг, как и я для нее.
– Айрис, – гробовым голос произнесла девушка, и в этот миг за окном неожиданно прогрохотал гром, отчего Фелес вздрогнул, едва не лишившись души.
– Честно признаться, – тяжело дыша, проговорил Фелес, то и дело, перебирая пальцами скатерть, – я оказывал знаки внимания госпоже Айрис лишь для того, чтобы досадить господину Иваницкому, не более.
В этот момент Иэн усмехнулся, для себя, видимо решив припомнить это позже господину Русакову.
– В самом деле? – вздернула бровями Консетта – она ни капли не верила ему, и это было справедливо.
Честно признаться, дело шло к неминуемому провалу – Фелес весьма сомнительно справлялся с отведенной ему ролью. Он совершенно не владел навыком обмана перед дамами, одним из жизненно необходимых навыков для мужчины, по мнению моего покойного отца.
– Ладно, – протянул Русаков, вмиг став похожим на себя настоящего, – вы видели Айрис? Я, конечно, понимаю, у каждого свой вкус, но она же… страшная, как черт! – слова эти были произнесены так искренне, что это право изумило меня. – Неужели вы могли подумать, что такой человек, как я, который ценит все исключительно возвышенное и прекрасное, мог позариться на такую девицу?! К тому же ее манеры оставляют желать лучшего, у нее ни стыда, ни совести, и она даже не старается этого скрыть!
На этих словах Даниэль покосился на Иэна, но, увы, господин Иваницкий имел такую необходимую в любом обществе привычку – делать непроницаемое лицо, отчего его мысли становились тайной для посторонних.
– Что же вы в таком случае увиваетесь за ней? – справедливо заметила госпожа Эсмальт, – разве это не унижает вас? И не ставит также вашу честь и репутацию под сомнение?
– Я же вам говорю – меня хлебом не корми, дай позлить Иваницкого! – начинал нервничать Фелес, понимая, что никак не может сдвинуться с мертвой точки, – он-то влюбился в нее на полном серьезе.
– Слабо вериться, – прищурилась Консетта, и в порыве эмоций, добавила, – вы сказали, что цените все возвышенное и прекрасное? Простите, дорогой господин Русаков, но я к несчастью едва ли вписываюсь в ваши стандарты. Мою наружность нельзя назвать возвышенной, а характер прекрасным. Из этого возникает вопрос, что же вы нашли во мне, господин Фелес?
Страшная гроза прогрохотала в этот миг, неприятно разрезая тишину летнего вечера. Тут наш герой решил, что пора брать банк, и, вскочив с места, в страстном волнении заговорил:
– Госпожа Эсмальт, Конси, мне нравится в вас абсолютно все! – выпалил он с жаром, постепенно приближаясь к своей собеседнице и тем самым сокращая дистанцию, – я считаю вас самым прекрасным созданием на свете, ведь вы так красивы, так умны! Ваша фигура сводит меня с ума, а когда я гляжу в ваши бездонные глаза, я признаться тут же робею!
Консетта на данный выпад не выразила ни малейшего смущения или изумления, она лишь подперев голову рукой и вздернув бровями, внимательно слушала своего новоиспеченного обожателя. По ту сторону стены Даниэль покатывался со смеху, едва сдерживаясь, чтобы не обнаружить свое присутствие. Натаниэль пихал его в бок, силясь усмирить, но и сам же не мог сдержать улыбку.
Мне же было не до смеха, ведь если девушка поверит в любовь господина Русакова, то это будет означать одно – надежду юной особы на брак, которого в свою очередь не последует. В этом случае это будет ужасающий поступок с нашей стороны.
– Вы раните меня, говоря о лжи, которой нет и вовсе! Ведь я говорю вам чистейшую правду! – продолжал распаляться Фелес, вероятно, проклиная про себя все на свете. – Дайте мне хотя бы один шанс – выйдемте в сад прямо из столовой и прогуляемся среди чудесных роз! Умоляю вас!
Несчастный парень всеми силами планировал увести девушку из столовой, но как назло, за окном нещадно гремел гром, предупреждая всех смертных о скором ливне.
– Скоро начнется дождь, господин Русаков, – произнесла, наконец, Консетта, неотрывно глядя на парня. В глазах ее читалось слегка уловимое любопытство, – я бы вам советовала остаться здесь и закончить ужин.
– Ох, Конси, милая, разве вас ничуть не тронули мои речи?! – взмолился Фелес, отбегая в сторону в оскорбленном порыве. Что ж, должен признаться, он мог бы стать выдающимся актером.