Господин Русаков стоял посреди гостиной Тихого дворца, напротив окна, за которым хмурились летние тучки, предвещая легкий дождик. Мы же, остальные участники минувшего мероприятия, расположились в креслах, собравшись, как вы уже догадались, все на тот же чертов Совет.
– Уж, прости, старина, – беспечно выдохнул Натаниэль, вертя в руках сигарету. Его наружность не выражала ни малейшего сочувствия к другу, – так вышло.
– Так вышло?! – закипал Русаков, задыхаясь от переполнявшего его возмущения, – да знаете ли вы, чем мне пришлось пожертвовать ради Совета?! Какого черта ты, Нат, говоришь мне это таким спокойным тоном?!
– Фелес, – вздернул бровями Даниэль, что сидел в кресле неподалеку с бокалом коньяка, – такое случается – нас постигла неудача. Но поверь, каждый из присутствующих оценил принесенную тобой жертву.
– Да что вы?! – зашипел Фелес, натягивая агрессивную улыбку на свое вымученное лицо, – а кто говорил, что информация о местонахождении клинка проверена? Софиан же поклялся, что клинок в сейфе Эсмальт?!
– Ах, не глупи, – засмеялся Натаниэль, поднимаясь с кресла, чтобы налить себе выпить, – никто никому не клялся, Софиан лишь дал мне наводку, которую следовало проверить. Этим мы и занимались, но, увы, попытка не удалась.
Полицейский выглядел на удивление спокойным, и это учитывая, что при нашей последней встрече он даже не старался скрыть досаду от потери заветной вещицы. Натаниэль невозмутимо налил себе виски и опустился обратно в кресло, не обращая никакого внимания на воинственное настроение Фелеса, что метал искры и полыхал пламенем ярости, словно разожженный костер.
– Чего ты так злишься? – развел руками Даниэль в искреннем недоумении, – все кончено и более подобного не повторится. Пожалуйста, угомонись.
– Да что ты понимаешь! – в отчаянии выпучил глаза Фелес, подбежав к своему другу с безумным видом, – как это может быть кончено, когда я вижу Консетту на каждом здешнем приеме?! Стоит лишь взгляду моему коснуться ее, как я неминуемо вспоминаю, что она вытворяла со мной в собственных покоях!
– Ты это так преподносишь, – подал, наконец, голос Иваницкий, что до этого сохранял ледяное молчание, – словно она там с тебя кожу сдирала.
– Да? А вы знаете, что она меня связала? – Русаков растопырился посреди гостиной в совершенно негодующем и растрепанном виде, – у меня, между прочим, до сих пор на запястьях следы, а это в свою очередь вызывает немало вопросов! – он стал поочередно показывать нам свои многострадальные запястья, которые к слову и правда выглядели болезненно. – Я право не ожидал подобного с ее стороны! Она, скажу я вам, оказалась весьма проворна для незамужней девицы! И откуда они только понабрались этого?! Что пишут в их пресловутых любовных романах, которые они из рук не выпускают?!
– Смотри-ка, Фелес, вот и у тебя появился повод в кои-то веки открыть книгу, – не удержался от язвительного комментария Даниэль.
– К тому же, – подхватил Иэн, – если бы тебе настолько претило общество дорогой Консетты, то мог бы покинуть барышню сразу же после нашего отхода. Никто не заставлял тебя оставаться на ночь с последующим завтраком.
– Заткнись, Иваницкий! – прошипел Фелес, – хотя Консетта мне совсем не нравится, все же я не настолько свинья, чтобы ранить ее девичьи чувства! Я не мог с ней так поступить! А готовит она очень вкусно, кстати, так что завтрак был, что ни наесть настоящей компенсацией за мои страдания!
– Ладно, это все конечно замечательно, однако, – вздохнул Натаниэль, – где чертов клинок? Милон?
Все это время, пока мы находились в злополучной гостиной, я усердно и усиленно молчал. Ведь… что тут скажешь, когда клинок Холодного принца находится у меня дома, и, кажется, это была вовсе не нелепая случайность, а вполне себе умышленная провокация со стороны моей дорогой тетушки.
– Эм, да, господин Натаниэль? – смиренно отозвался я, изображая саму невинность, что, как известно, удавалось мне всегда с блеском.
– Госпожа Филиция точно не знает, кто мог бы прихватить с собой клинок? – допытывался Романов с совершенно серьезным видом.
Знает, конечно – она сама, собственной персоной.
– Думаю, нет, – покачал я головой, поджав при этом губы, – у нас в доме я не видел ничего, что могло бы навести даже на мысли о ее первом муже.
– А не мог бы ты поглядеть где, может, внезапно что-либо обнаружишь? – как бы невзначай высказал вслух свои мысли полицейский, – вдруг на чердаке где-нибудь залежался… мало ли… госпоже Альдофин он едва ли пригодиться, а вот нам очень поможет…
Я глядел в его хитрые лисьи глаза, в которых, как и всегда горел озорной огонек, что отражал истинную плутовскую натуру господина Натаниэля. Осознание пришло ко мне практически сразу, я слегка улыбнулся, сохраняя небывалое спокойствие. Так вот зачем я нужен вам, дорогой наследник графства – ну конечно, вы можете проникнуть в любой уголок каждого дома пригорода, и лишь вход в дом на холме вам закрыт. Ведь в самом логове ведьм особо не развернешься – ни притворством, ни уловками не пробраться… Ах, господин Натаниэль, вы опаснее любой нечисти.