– Элисса и Консетта были там? – с придыханием спросил я.
– Консетта к тому времени уже вернулась домой, чтобы передохнуть, а Элисса была со всеми нами в лесу, – Алессандра прищурилась, смотря вдаль и вспоминая подробности происходящего, – она опознала его при свете фонарей и горько заплакала. Ее немедленно увели, дабы поскорее доставить домой к дочери. И вот мы подобрались к главному, что мне рассказала любезная Линси.
Я затаил дыхание, поддавшись еще вперед, Алессандра зашептала:
– Линси сказала, что встретила госпожу, она вмиг обмякла в ее руках, но стоило дверям захлопнуться, а сопровождающим удалиться, как Элисса ринулась наверх, в комнату Консетты, спотыкаясь о подол платья и на ходу сбрасывая туфли. Линси помчалась за ней, испугавшись, что хозяйка обезумела от горя. Но стоило ей подняться наверх, как она услышала, что госпожа Эсмальт кинулась к дочери – с ужасающей смесью отчаяния и счастья она шептала: «Фонси мертв, он мертв! Мы свободны, Конси, милая, мы свободны!».
Я ошарашено выпрямился. Конечно, я догадывался, что отношения у госпожи Эсмальт с сыном были отнюдь не теплые, но чтобы настолько… свободны? Что это вообще значит?
Всю дорогу до Тихого дворца я размышлял об этом, не в силах отделаться от назойливых мыслей, что так и жужжали в моей голове, подобно пчелам. Я даже не заметил, как очутился в репетиционной зале, настолько голова моя была забита семейством Эсмальт.
Мое кресло было уже уготовлено для меня. Оливер Тихий и носа не высовывал, возможно, затаившись где-то в недрах своего бесконечного дворца. Хотя прислуга передала, что их хозяин отбыл в столицу к брату по неотложным делам.
Как было любезно с его стороны более не попадаться мне на глаза. Интересно, после того, как Кай Мор вскроет ему глотку, кто займет Тихий дворец?
Хотя в тот самый миг это все не имело никакого значения, ведь Розмари и Иэн по-прежнему не хотели чувствовать друг к другу то, чего хотел я. Их сцены строились исключительно на любви и бурной страсти персонажей, а также на щекотливых подтекстах, которые должны были невольно поселиться в их подсознании и навести на нужные мысли. Однако все, что я с такой тщательностью прописал между строк, просто терялось и не возымело нужного эффекта.
И от этого я страдал.
Безмолвно и мучительно.
В остальном репетиция шла прекрасно – сцена была поставлена грамотно, декорации создавали нужную атмосферу, актеры играли хорошо, за исключением Франчески, но я на моменты ее присутствия на сцене делал вид, что оглох и ослеп одновременно.
Отчаяние накрывало меня с головой, чертовка Рири то и дело шептала мне, пробегая мимо каверзные фразы о моем бездействии и бессилии. Иногда мне казалось, что она хуже демоницы, но вся та мерзкая сторона в ней, которая должна отталкивать нормального человека, неистово манила меня и обжигала. И поэтому я не особо сердился за ее смешки.
В один из перерывов, когда вся труппа с шумным обсуждением устроила перекус (святое время на любой репетиции), ко мне подсела Роберта. Она бесшумно с безупречной осанкой опустилась на рядом стоящий стул – место, которое всегда занимала Филиппа, моя опора и поддержка в театральных сражениях.
– Вы неважно выглядите, кузен, – заметила она тихим голосом.
– Это я еще отлично держусь, создаю видимость, – нервно посмеялся я, – внутри я давно доживаю свои последние дни. Впрочем, дорогая кузина, у меня ни черта не выходит, хотя ситуация как никогда благоволила мне, а план виделся на ладони. Но отчего-то все вышло не так, совершенно не так, как должно было быть. И я никак не могу вразумить, где я упустил ту самую прореху, благодаря которой нахожусь на самом дне и не имею возможности выплыть?
– Может все дело в том, что Иэн действительно не питает чувств к Розмари, а она так и продолжает безответно любить господина Натаниэля? – бесстрастно и жестоко предположила Роберта, выслушав мои стенания, – сердце другого человека не поддается управлению, где-нибудь обязательно случиться промах.
– В том-то и дело, – в отчаянии проговорил я, – в том-то и суть, что я знаю, я вижу их затаенное чувство друг к другу! Если бы его не было, я действовал бы совершенно иначе! Грубее! Пошел бы на те меры, о которых в приличном обществе лучше умолчать!
Роберта серьезно всмотрелась в мое безумное лицо. Она на удивление воспринимала все без намека на шутку, относясь к ситуации с пониманием.