На этом Роберта спокойно направилась к выходу, решив оставить Розмари обдумать ее слова. Эта женщина была дьявольски спокойна, она безупречно владела собой, а это порой было самым непобедимым козырем в любой игре.
После перерыва я заметил некую перемену в Розмари – она была погружена в глубокую задумчивость, полностью подчиненная собственным мыслям. Что-то не на шутку беспокоило ее, словно некая перемена произошла с госпожой Астраль. Тогда я не мог знать о произошедшем разговоре между девушкой и моей кузиной, и мне оставалось лишь гадать.
Филиппа сидела рядом со мной, наблюдая, как Иэн с Мэри пробегались по тексту предстоящей сцены. По другую сторону от меня Айрис сюсюкала с Фелесом, намеренно силясь привлечь внимание Иэна, но он был слишком сосредоточен на своей роли.
Ничего не могло произойти из рядя вон выходящего – всеобщая полудрема царила в репетиционной зале, каждый занимался своим делом. Однако Мэри, погруженная в привычную ей меланхоличность, внезапно сверкнула глазами в сторону Роберты и та, ухмыльнулась ей в ответ. Это заставило меня тут же проснуться, ведь взгляд Мэри становился ясным, как известно не к добру.
Я тут же напрягся всем своим существом. Что они задумали?
– О, боги, дорогой мой и любезный господин! – продолжала зачитывать текст Мэри, – вы столь обходительны! Столь воспитаны!
Она неожиданно усадила Иэна на стул за плечи прямо на сцене, и встала за ним, продолжая его поглаживать. Это отвлекло Айрис, Иэн же выражал невозмутимость, хотя импровизация партнерши вводила его в замешательство.
– Мне не стоило говорить о вас здесь, ведь все мне начинают сразу завидовать! Как низко! Зависть такое скверное чувство, не правда ли? – Мэри наклонилось к Иэну, беря его за подбородок и хищно заглядывая в глаза. Ее притягательное декольте, которое она сегодня открыла неспроста, оказалось в опасной близости к ее партнеру по сцене. Взгляд Иэна невольно упал туда, и я не мог его осуждать за это.
В этот момент Айрис, которая к слову уже начинала не на шутку беспокоиться (и не зря), хотела что-то сказать, дабы прервать провокационный вертеп, что творился на сцене, но Франческа как бы невзначай задела ее декорацией, и Айрис шлепнулась на пол.
Фелес бросился поднимать возлюбленную, а Франческа, невинно приложив ладошку к губам, пролепетала:
– Ой, прости, Айрис, я тебя не заметила! Видно твои волосы ослепили меня, – она с ядовитой насмешкой встряхнула локонами, и я любил ее в эти моменты чуть больше, чем во все остальные.
Иэн было попытался повернуть голову в сторону происшествия, но предусмотрительная Мэри не позволила ему отвести от себя взгляда, так и держа парня за подбородок.
– Вы не отвечаете мне, – продолжала дерзкую импровизацию Мэри, – и я расцениваю это как безоговорочное согласие.
– Что ж я согласен с вами, однако, – решил поддержать партнершу Иэн, но договорить ему было не суждено.
Мэри к всеобщему изумлению тотчас впилась парню в губы, страстно поцеловав его. Иэн оторопел, но не выразил никаких возражений. Айрис подскочила, как ошпаренная, вспыхнув всеми оттенками красного, и господин Русаков, словно по инерции подпрыгнул вслед за ней. Филиппа оставалась единственным, кто выражал прежнюю невозмутимость. Франческа хихикала, в дальнем конце комнаты глумилась Рири, пока Скарлетт зловеще, так по-ведьменски улыбалась, приподняв надменно брови. Роберта с вызовом посмотрела на Розмари и та… богини, она побледнела испытывая ранее неизвестные ей чувства ревности. И та ревность, что она полагала испытывает по отношению к господину Романову, была просто мыльным пузырем по сравнению с этой.
Ах, идея так зловеща. Мы можем беспечно жить долгие годы, не подозревая ни о чем, пока не появится тот, кто вложит нам в голову уничтожающую идею и более не видать нам покоя. Человеческий разум такая опасная вещь.
Мэри отпрянула от господина Иваницкого, бережно расправив воротник его рубашки, и виновато произнесла в свое оправдание:
– Прошу прощения, я увлеклась, господин Иэн слишком хорош собой.
Это послужило последней каплей.
– Что это еще такое?! – громко возмутилась Айрис, чуть ли не на правах оскорбленной жены, – никаких поцелуев!
– Вот именно! – в негодовании поддакнул Фелес.
– А вы-то чего протестуете, господин Русаков? – спросила Франческа, нахмурившись, все еще держа в руках ту злополучную декорацию.
– Я… – судорожно произнес Фелес, – я запрещаю Айрис запрещать Иваницкому целоваться с госпожой Орловой!
– Как мило, – вставила свои пять копеек Рири.